Капитан передал ребёнка одному из охранников.
– Ты слышал слова господина. Живо!
Обе девочки, а также их провожатый скрылись за льняной дверью. Таннойский духовидец жестом предложил Скрипачу и капитану Турке идти за ним и повёл обоих туда же, но не так поспешно.
В стеклянной комнате стоял низкий железный столик, а вокруг – обтянутые кожей сиденья высотой по щиколотку. В мисках на столике лежали фрукты и холодное мясо – красное от специй. Хрустальный графин с бледно-жёлтым вином был открыт, чтобы вино дышало. У дна графина скопился осадок в два пальца толщиной: бутоны пустынных цветов и тельца беломёдных пчёл. Вино наполняло комнату прохладным, сладковатым ароматом.
Внутренняя дверь в мраморной стене была сделана из крепкого дерева. В небольших альковах горели свечи, каждая – со своим цветом пламени. Отражения огоньков завораживающе поблёскивали в стеклянных плитках напротив.
Жрец сел и указал на остальные стульчики.
– Присаживайся. Я удивлён, что малазанский шпион рискнул своим маскарадом ради двух эрлинских детей. Ты теперь попытаешься вызнать ценные сведения у охваченных благодарностью родных?
Скрипач со вздохом откинул капюшон на спину.
– Я – малазанец, – признался он. – Но не шпион. Я скрываюсь, чтобы меня не нашли… малазанцы.
Старый жрец налил вина и протянул кубок сапёру.
– Ты – солдат.
– Да.
– Дезертир?
Скрипач поморщился.
– Не по своей воле. Императрица решила объявить вне закона моё подразделение. – Он пригубил сладкое цветочное вино.
Капитан Турка зашипел.
– «Мостожог». Солдат из Воинства Однорукого.
– Тебе многое известно, господин.
Духовидец указал на миски с едой.
– Прошу. Если после стольких лет войны ты ищешь мирную обитель, то совершил серьёзную ошибку, когда прибыл в Семь Городов.
– Это я понял, – сказал Скрипач и принялся за фрукты. – Потому и надеюсь как можно скорее купить себе место на корабле до Квон-Тали.
– Кансийский флот ушёл из Эрлитана, – заметил капитан. – Теперь редкий торговец решится плыть через океан. Высокие налоги…
– И возможность быстро разбогатеть, когда начнётся гражданская война, – продолжил, кивая, Скрипач. – Значит, придётся идти по суше, по крайней мере, до Арэна.
– Неразумно, – сказал старый жрец.
– Я знаю.
Но духовидец продолжал качать головой.
– Дело не только в грядущей войне. Чтобы добраться до Арэна, тебе придётся пересечь Пан’потсун-одан, которая граничит со священной пустыней Рараку. Из Рараку явится Вихрь Апокалипсиса. И более того, там состоится схождение.
Скрипач сощурился. Одиночник-дхэнраби.
– Это когда Взошедшие силы собираются в одном месте?
– Именно так.
– Что их притягивает?
– Врата. Пророчество о Тропе Ладоней. Одиночникам и д’иверсам врата обещают… нечто. Притягивают их, словно пламя – мотыльков.
– А чем могут заинтересовать оборотней врата Пути? Они не объединены в братство и не пользуются чародейством, во всяком случае, сколько-нибудь сложным.
– Удивительная глубина познаний для солдата.
Скрипач нахмурился.
– Солдат всегда недооценивают, – буркнул он. – Я не с закрытыми глазами провёл пятнадцать лет, сражаясь на войнах Империи. Император схлестнулся с обоими – Тричем и Рилландарасом – под Ли-Хэном. Я был там.
Таннойский духовидец склонил голову, извиняясь.
– У меня нет ответов на твои вопросы, – тихо проговорил он. – По правде говоря, я не думаю, что даже сами одиночники и д’иверсы точно знают, что́ ищут. Как лосось возвращается в те воды, где родился, так и они действуют инстинктивно, повинуясь грубому влечению и чувственному об́ещанию. – Он сложил руки. – Среди оборотней нет единства. Каждый – сам за себя. Эта Тропа Ладоней… – Старик помолчал, затем продолжил: – Это, вероятно, средство Восхождения – для победителя.
