– Вот здесь, где стулья.
На месте стульев теперь была загустевшая лужица пластика с прилипшими к ней металлическими прутьями.
– То есть прямо напротив стойки регистрации. Как вы заметили, что что-то начало гореть?
Он рассмеялся так, словно я сказала что-то смешное.
– А как тут не заметить! Звук был, будто бомба взорвалась.
Я уже читала об этом в полицейском отчете, но захотела, чтобы он рассказал мне все сам:
– А что взорвалось?
– Ведра с краской.
– Зачем в отеле нужны были ведра с краской?
– Я же рассказывал, отель был на ремонте. На следующий день должны были прийти маляры, ведра с краской для них сложили в одной комнате. И они все загорелись. Взрыв был такой силы, что я подпрыгнул вместе с креслом, на котором сидел. Стаканчик чая выпал у меня из рук и разбился на мелкие осколки.
Я повернулась к Незихе:
– А где вы были в момент взрыва?
Мой вопрос застал ее врасплох:
– Я… Я што ль?
– Да, вы. Вы же тогда были в отеле…
Она отвела свои карие глаза в сторону:
– Да, в отеле… В гладильной, с покойными Меджитом и Хусейном. Кадира с нами не было. Мы тогдась там все пленкой закрывали, штоб имущество краской не закапали наше.
– Как вы заметили, что начался пожар?
Ее глаза, прежде отведенные в сторону, наконец-то смотрели прямо на меня – ей удалось побороть робость.
– Меджит запах-то почуял. «Горит что-то», – сказал. Ну мы с Хусейном-то сначала не поняли, о чем там он, а потом и сами почуяли. Меджит, да будет милостив к нему Аллах, молодой был, горячий, предложил: «Пойдем посмотрим, что там?» И вот только они с Хусейном в соседнюю комнату дверь открыли, как началось светопреставление. Словно земля пополам разломилась да наизнанку вывернулась. Сверху на меня все посыпалось. Меджит и Хусейн-то сразу, видно, с жизнью расстались, а меня дверью придавило, если б не она, меня бы тут не стояло.
– А как вам удалось спастись от пожара?
На лице у Незихе было выражение смущения, она одновременно радовалась и стыдилась тому, что осталась в живых.
– Меня-то Кадир спас. Услышал взрыв, прибежал, взвалил на закорки и вынес из пламени.
В официальном отчете таких подробностей не было. Я решила уточнить:
– Кадир Гемелек? Тот, которого ранило?
– Угу, Кадир, начальник наш. Он же мне эту работу нашел. Храни его Аллах, очень хороший человек. Если б не Кадир, я бы вместе с Меджитом и Хусейном сейчас бы перед троном Всевышнего стояла.
– Кадир был ранен. Это случилось, когда он тащил вас на спине?
– Не знаю, госпожа, – Незихе опустила голову, – я без сознания была, ничего не видела.
Меня тронуло, что женщина на двадцать лет старше меня, чтобы показать уважение, называет меня госпожой. Она начинала мне нравиться.
– Нет, его ранило позже, – в разговор вмешался Серхат. – Кадир вытащил Незихе наружу и снова вошел в горящее здание. Вот тогда он и пострадал.
– То есть вы видели, как Кадир вынес Незихе наружу?
– Да, я даже сказал ему, чтобы он не пытался войти обратно в отель. Но он ответил только: «Займись Незихе, я вытащу Мед-жита и Хусейна».
– Кадир – храбрейший человек, – к нам присоединился Меннан. – Я так говорю не потому, что он был моим другом детства, а потому, что у него действительно большое и смелое сердце.
Его голос дрожал, он был будто сильно взволнован. Или мне просто казалось? Нет, он действительно очень волновался. Его глаза увлажнились, и вниз, в пепел и грязь пожарища сорвались две слезы.
Я оставила нашего агента наедине с его чувствами и вернулась к Серхату:
