Точно так же: революционная деятельность это всегда политическая борьба, но политическая борьба далеко не всегда революционная деятельность.
Ленин не понимал учение Маркса – в чём несложно удостовериться по его же собственным словам, не говоря уже о делах.
В брошюре «Три источника и три составных части марксизма» он написал: «Адам Смит и Давид Рикардо, исследуя экономический строй, положили начало трудовой теории стоимости. Маркс продолжал их дело. Он строго обосновал и последовательно развил эту теорию. Он показал, что стоимость всякого товара определяется количеством общественно-необходимого рабочего времени идущего на производство товара».
Данный ленинский пассаж до сих пор свободно гуляет по головам аж на академическом уровне, а между тем это полнейшая профанация марксизма – о чём Энгельс вполне доходчиво сказал ещё в «Анти-Дюринге».
На самом деле Маркс вовсе не был на подхвате в подмастерьях у Смита и Рикардо, а, наоборот, на основе анализа этой их теории вскрывал научную несостоятельность всейполитэкономии вообще, абсолютно верно резюмируя, что «… труд не имеет и не может иметь никакой стоимости».
Там же Ленин умозаключил: «Гениальность Маркса состоит в том, что он сумел отсюда и провести последовательно тот вывод, которому учит всемирная история. Этот вывод есть учение о классовой борьбе».
Увы, «опять двойка».
Вот слова самого Маркса: «Что касается меня, то мне не принадлежит ни та заслуга, что я открыл существование классов в современном обществе, ни та, что я открыл их борьбу между собою. Буржуазные историки задолго до меня изложили историческое развитие этой борьбы классов, а буржуазные экономисты – экономическую анатомию классов».
Подобным примерам несть числа.
При наличии учения Маркса, которому Ленин сам же пел панегирики как всеобъемлющему учению – победоносному оружию пролетариата, вождь большевизма яро ратовал за теоретическое новаторство и идейную самостоятельность российской социал-демократии под девизом «марксизм не догма».
Научный коммунизм начинается с упразднения государства.
Социал-демократия заканчивается идеалом бюрократии.
Нетрудно увидеть, что если научный коммунизм против государства, а социал-демократия наоборот за, то получается, что они идейно противоположны и следовательно: увязывать имя Маркса с социал-демократией означает не только открыто расписываться в явном непонимании его учения, но и заведомо обрекать всё дело на обратный результат, т.е. неизбежный провал.
Ленинизм-большевизм это гремучая смесь германской социал-демократии с русским народовольчеством, т.е. оппортунизм в квадрате – не просто невежество, а воинствующее!
Народовольцы звали крестьянскую Русь к топору, Ленин – рабочую Россию к винтовке. Фактически этим вся разница и исчерпывалась. Он не поднимал сознание пролетариата до марксизма, а опускал его до пугачёвщины.
Как далеко лидера большевиков завело его кредо теоретического новаторства, показывает ленинский лозунг: «Грабь награбленное!», который он искренне считал переводом с латинского языка на русский марксистского тезиса экспроприации экспроприаторов.
Истина на поверхности.
Экспроприация экспроприаторов – это о частной собственности.
«Грабь награбленное!» – о личном имуществе.
Возврат средств производства из частной собственности в общественное достояние способен содействовать устранению эксплуатации.
Отъём личного имущества никоим образом служить достижению данной цели не может и как агитационный призыв годен лишь на разжигание низменных страстей толпы, для привлечения её на свою сторону в борьбе за власть.
