Янка недоверчиво протянула:
– Даа? Я не знала, конечно. Но я не углублялась…
Иван Иванович легонько подтолкнул ее к скамейке. Они уселись рядышком и продолжили вполголоса:
– Ну и напрасно… Джордано, или как его звали, Ноланец, потому что он родом из города Нола, с молодости проявлял самый живой интерес к трактатам Гермеса. Ты же знаешь, что он был монахом и католическим священником?
– Да, это мне известно.
– Но как священник он себя ничем не проявил. Зато проникся идеями Коперника и на их основе вывел собственную теорию мироздания, в которой очень причудливо переплелись наука и мистика. Он даже проповедовал необходимость возврата к магической религии Египта. Как раз о ней подробно написал Гермес Трисмегист в своем трактате.
Янка грустно улыбнулась:
– А жезл Гермеса закопал мой отец…
Иван Иванович молча кивнул. Янка спросила:
– Бруно тоже искал могущества через жезлы?
Иван Иванович пожал плечами.
– Вот об этом ничего неизвестно. Но он читал лекции об учении Коперника по всей Европе и интерпретировал его таким образом, что оно стало всего лишь частью магии герметизма. Он рассматривал вселенную так же, как это делали маги, и мечтал найти возможность управлять невидимыми силами. Он был убежден, что ключ к этим силам находится у Трисмегиста.
Янка задумчиво сказала:
– Наверное, это действительно трагедия, когда человек забывает про Христа, но мечтает прорваться к божественным энергиям.
Иван Иванович скептически усмехнулся:
– Ну, про Христа он не забыл. Просто считал Его магом, а чудеса мнимыми. И у него была целая теория на этот счет, отвергающая все, что мы считаем истинным в нашей вере. В общем-то, это все и легло в основу приговора. Причем разбирательство продолжалось семь лет, и ему не раз предоставлялась возможность отказаться от своих умозаключений. Но он посчитал их истиной в последней инстанции, за которую можно и умереть.
Янка согласилась:
– Так часто бывает. Почему-то люди не пытаются критически осмысливать свои убеждения. Иначе они понимали бы, что это всего лишь тени реальности, созданной Богом.
– Именно так. А что касается Беллармина, то для своего времени он был действительно выдающимся человеком. Он богослов и духовный писатель, поэт и проповедник. Я думаю, у тебя еще будет возможность изучить поближе его личность. По-моему, у вас даже в программе по истории Церкви будет материал. Впрочем, и про Бруно тоже. Так что ты сможешь сделать свои собственные выводы об этих людях…
А на другой день они снова гуляли по улицам и площадям и добрались до Кампо деи Фиоре, площади Цветов. И Иван Иванович, улыбаясь, показал на потемневший от времени бронзовый памятник в центре.
– Видишь, Ноланца тоже помнят. Никто не забыт… Кстати, автор памятника, скульптор Эттори Феррари, был Великим мастером масонской ложи Великий восток Италии Древнего и принятого шотландского устава. Так что идеи Бруно вполне себе живы и даже развиваются.
После церкви Янка забежала в лавку – дома почти закончился кофе и сахар, надо было пополнить запасы. Она не удержалась и купила еще пару шоколадок, хотя обычно старалась как-то не очень налегать на сладкое. Продавец, видя ее колебания, широко улыбнулся и махнул рукой.
– На вашем месте, синьорина, я бы даже не беспокоился…
Улица, где она жила, находилась чуть в стороне от туристических маршрутов, и здесь было уже совсем темно. В нескольких окнах горел свет, да пара тусклых фонарей освещала узкий тупик между домами. Но Янка знала здесь каждую трещину на асфальте, и вполне свободно ориентировалась даже в темноте. Она уже переложила пакет в левую руку и взялась за дверную ручку, как даже не то чтобы увидела, а буквально почувствовала сзади какое-то движение. Янка дернулась, чтобы обернуться, но вдруг раздался сильный треск электрошокера, и шею пронзила резкая боль. Янка вскрикнула и потеряла сознание.
