– К кому же?
– Ивар сказал, что никто так не разбирается в тайниках, как таможенники.
Ивар вмешался:
– Позвольте сказать, господин капитан. Я имел в виду, что неплохо бы найти таможенника, который подскажет нам – за деньги или за выпивку – где искать тайники. Но вы же знаете Йохана, господин капитан. Он всегда идет напролом. Едва я сказал про таможенника, он вскочил, воскликнул «алилуйя» и исчез. Как я понял, он как раз на таможню и отправился.
– Это так, Йохан?
– Конечно, господин капитан. Я отправился на таможню. Правда, на таможне, узнав, что я обвиняю экипаж «Золотой макрели» в присвоении груза, даже говорить со мной не захотели. Они заявили, что это очень честный и порядочный экипаж, и до сих пор на эту шебеку не было ни малейшей жалобы.
Однако, я проявил вежливость и настойчивость.
Я переговорил с глазу на глаз с лейтенантом таможенников, в результате мои карманы облегчились на четыре су4. Мне пришлось пообещать отдать лейтенанту столько же, за каждый найденный ящик – то есть все мои деньги. Я заявил, что обладаю неоспоримыми доказательствами, что часть груза была украдена во время рейса. И сейчас находится – или на борту, или поблизости от места швартовки.
Лейтенант, получив первый взнос, немедленно проникся моим энтузиазмом. Он пожелал лично ознакомится с этими доказательствами. Поэтому я предложил ему прогуляться до пирса. Я привел его к Ивару. Ивар подтвердил, что путешествовал на этой же шебеке от Барселоны до Марселя, и никакого шторма по время двухдневного путешествия не было. Лейтенант поинтересовался у Ивара, видел ли тот, как ящики грузили на борт шебеки, а Ивар ответил утвердительно.
– Тут я взял кое-какой грех на душу, господин капитан, – вмешался Ивар, – ведь мне пришлось догонять шебеку. Она уже отвалила от причала и, поставив передний парус, маневрировала, выходя из гавани. Мне пришлось нанять ялик, чтобы угнаться за ней. Я впрыгнул на борт шебеки в последний момент – они уже поднимали большой парус. Наши ящики к тому времени был глубоко в трюмах, а трюмы задраены. Доступа к ним у меня на протяжении рейса не было. Тем не менее, сам консул, граф Кнайнборн, заверил меня, что лично проследил, как все пятнадцать ящиков были подняты на борт «Золотой макрели» и уложены в трюм. Оснований не доверять ему у меня нет. Поэтому я был уверен, что недостающие ящики все еще на борту.
– Хорошо. Дальше, Йохан.
– Так или иначе, Ивар подтвердил лейтенанту, что все пятнадцать ящиков были опущены в трюм, в пути не было никакого шторма. Но, при извлечении из трюма, двух ящиков не оказалось. Лейтенанту ничего не оставалось, как, построив своих таможенников на пирсе, велеть им обыскать шебеку. Надо отдать им должное, они сделали это гораздо лучше нас с Иваром. Таможенники тщательно осмотрели трюмы и кубрики, простучали переборки и борта, подняли пайолы. Они нашли несколько тайников, в которых оказалось множество ящиков, мешков и корзин. В том числе там нашлось и два наших ящика.
Фон Гейднлиц был изумлен:
– Вот оно как?
– Так точно, господин капитан. Тут начались настоящая кутерьма, ад кромешный и кавардак одновременно.
Я орал на шкипера и суперкарго, обзывая их ворами, предателями и негодяями.
Фернандо и Диего орали на меня, утверждая, что я их подставил и опорочил, вместо того, чтобы решить вопрос полюбовно.
Лейтенант орал на меня, чтобы я убрал кинжал, которым я хотел выпустить Диего кишки.
