– Сколько охраны в Яме?
– Да какая там охрана, – поморщился пленник. – Когда началась война, Орда перестала содержать как переправы на реках, так и Ямы. Охрана подалась на вольные хлеба. Остался только смотритель, да пара ямщиков.
– И все?
– Думаю, да.
– Ладно, коли так, – сказал ордынец, заканчивая допрос.
– Теперь-то ты меня отпустишь? Я ведь все тебе рассказал?
Боярин затравленной собакой смотрел на Вохму. Тот подсел к нему ближе.
– Конечно, отпущу. Теперь ты мне не нужен. Но сначала хочу с тобой проститься. Давай обнимемся напоследок.
Он взял удивленного пленника за шею и притянул к себе. Потом, другой рукой, резко дернул за подбородок в сторону, ломая позвонки. Боярин без звука повалился на землю.
– Сильный – всегда наверху. Ты прав, – проговорил Вохма, – я бы тебя отпустил, но ты слишком подлый человечишка. Не нужно было грозить моей семье. Нехорошо это. Да и моим делам ты будешь помехой.
Он обыскал труп, нашел мошну с монетами, снял боярский кафтан, накинул на себя. Затем собрал вещи обратно в суму, взлетел в седло и двинулся в путь.
Уже ближе к вечеру Вохма добрался до места. Затаившись в леске, он стреножил коня и принялся наблюдать за постоялым двором. Разный люд попадал в поле его зрения, но знакомых лиц не было. Он уже отчаялся ждать, полагая, что воевода его обманул, как вдруг из избы вывалился пьяный мужик со знакомым шрамом на щеке и засеменил нетвердой походкой в сторону конюшни, к отхожему месту. Едва тот справил нужду, как сильная рука схватила его за горло и прижала к стене. Ноги запутались в спущенных портках.
– Сусторма, какая неожиданная встреча. По лицу вижу, что ты рад.
– Это ты? Живой? – с трудом выдавил из себя мужик, вытаращив глаза, как на пришествие с того света.
– Где все? – спросил Вохма с решительным отчуждением, от которого мороз шел по коже.
– Там, – махнул рукой Сусторма.
– Вещи мои где?
– Вожак забрал себе.
– Он тоже там?
– Да.
– Хорошо, – тихо проговорил ордынец и, как курице, свернул тому шею.
Просторная изба с каменной печью в центре была темна. Лишь несколько лучин, зажженных в разных ее частях, освещали пару массивных столов с такими же лавками. Ватага разбойников сидела за дальним столом, в углу. Они были пьяны. Главарь и еще пятеро с ним продолжали пить и весело обсуждали что-то. Остальные либо спали тут же, уронив головы между тарелок, либо валялись на земляном полу. Простоволосая баба стояла спиной и готовила в печи птицу. Обильная закуска сытым духом кружила голову и скрученным веревочным узлом стягивала живот. Голодный ордынец проглотил тугой ком. На его появление никто не обратил внимание. Не теряя времени, Вохма возник рядом с ними. Смерть разбойников оказалась стремительной. Привычно действуя двумя ножами, он поочередно всаживал их каждому, сидящему за столом. Тех, кто лежал на полу, он не тронул, оставив напоследок.
Мутным взглядом главарь наблюдал за происходящим, ничего не понимая, и, лишь когда от ужаса заорала баба, он, казалось, протрезвел. Обтер рот от остатков еды, повисшей на бороде, с грозным рыком нападающего зверя вскочил с лавки, выхватил из-за пояса саблю и кинулся на ордынца. Вохма тут же узнал свое оружие. Легко увернувшись от удара, пропуская мимо себя крупное тело, он глубоко, по самую рукоять, всадил ему нож сзади, в шею. Главарь споткнулся, пролетел несколько саженей и замертво рухнул в угол. Вохма показал кулак бабе, от чего та сразу замолкла, поднял с пола клинок и уже им, без тени сожаления, добил остальных. Затем спокойно сел за стол и принялся за еду.
