– Я просто думаю, Ирина Владиславовна, – она взглянула на систему уравнений, и заставила мысль работать, – тут мы запишем икс на игрек, как функцию от «а», и дальше…
Она вдруг замолчала и замерла на месте в прежней неподвижности. Учительница с недоумением пожала плечами и отвернулась.
– Ладно, думай. Легостаева, хотела сказать? Что дальше?
Лера с выражением превосходства взглянула на застывшую Настю и чуть вскинула голову.
– Дальше продифференцируем и найдем минимум.
– Это если коэффициент при квадратном члене положительный, – звонко крикнула Лиза. – Нужно говорить экстремум, а не минимум!
– Трухина! Умерь свои эмоции, подними руку, если хочешь сказать.
– Никакой дисциплины на уроке, – сказала директриса, строго поглядев на Ирину Владиславовну.
– Ой, извините, я больше не буду, – хмыкнула Лиза, заглянула в тетрадь к Насте, которая, наклонив голову, что-то писала, и тут же во всеуслышанье сообщила: – А у Насти Воскобейниковой идея, честно! Посмотрите, Ирина Владиславовна!
Математичка, поняв, что Лизу не угомонить, взглянула в тетрадь Насти и сказала:
– Хорошо, Воскобейникова, иди к доске и запиши, – она объяснила классу: – Идея неплоха: экстремум функции лежит между ее нулевыми значениями функции, а нули – при нулевых икс или игрек. Ярцев, запиши на другой доске свой вариант решения. Вы увидите, что в результате мы все равно придем к квадратному уравнению.
Настя писала, и писать ей было намного легче, чем говорить вслух.
«Что-то со мной странное, и я не могу понять, что это. Я знаю – это потому, что мне больше никогда не увидеть Алешу».
Артем трудился на другой половине доски, и когда оба они почти одновременно получили одно и то же квадратное уравнение, Ирина Владиславовна неожиданно сказала:
– Спасибо, садитесь оба, а Соколов дорешает на доске уравнение.
Соколов, побагровев, тяжело поднялся и поплелся к доске.
– Ирина Владиславовна, да мы и сами решим, чего ему на доске писать, тут уже ерунда осталась, – громко и тревожно произнесла Лиза, но учительница ее оборвала:
– Все должно быть доведено до конца, Трухина, и если я еще услышу от тебя хоть одно слово, то я тебя удалю из класса.
На лице директрисы выступили пятна, в спину понуро плетущемуся Соколову несся громкий шепот:
– Производную, Петька! Производную считай!
– Нужно посчитать производную, – уныло произнес он, тыкая мелом в неопределенное место на доске. – Вот.
– Объясни нам ход своих мыслей, Петя, – очень мягко сказала учительница, но в ее почти нежном тоне слышалось скрытое торжество, – расскажи, от какой функции ты будешь считать производную, и что будешь делать потом.
Соколов напряженно молчал, прислушиваясь к летевшим со всех сторон подсказкам и пытаясь уловить какое-нибудь внятное слово.
– Потом корни надо считать, – выдавил он из себя, покрываясь потом, – дискриминант.
– Да? Ну, посчитай дискриминант, – со смешинкой в глазах кивнула Ирина Владиславовна. – Как считается дискриминант квадратного уравнения? Запиши нам.
Петя мялся, писал и тут же торопливо стирал написанное. Директриса не выдержала:
– Ирина Владиславовна, может, Петя сядет и успокоится? Вы ведь знаете, он часто болеет и, возможно, не до конца усвоил материал.
– Дискриминант учатся считать в восьмом классе, – невозмутимо ответила математичка. – Петя учится в одиннадцатом. Математическом.
Директор смутилась и еще больше занервничала.
– Хорошо, но вы видите, он очень волнуется – возможно, наше присутствие…
