Ирина Владиславовна посмотрела на пожилую грузную директрису, у которой тряслись руки, и на лице ее появилось упрямое выражение.
– Соколову нечего делать в математическом классе, – возразила она, сдвинув брови. – Он вообще ничего не понимает, на уроках постоянно отпускает нелепые реплики, мешает другим, отнимает время. В десятый математический вы тоже посадили трех таких же придурков. Зачем? Нужно думать о талантливых ребятах, которым они мешают, а не о таких вот.
– Боже мой, какие высокие слова! Да вы просто затеяли интригу. Мне ведь прекрасно известно, что этот доцент – ваш давнишний приятель. Подумать только, сколько энергии затрачено, чтобы выместить злобу на ребенке! Признайтесь, что вы не любите Соколова и хотите ему за что-то отомстить.
Математичка вспыхнула и высоко вздернула подбородок, решив не сдаваться.
– Да, я не люблю Соколова. И не скрываю этого! За что его любить – за хамство? За то, что он отвлекает тех, кто действительно умеет работать?
– Значит, если ребенок не имеет способностей к математике, то он не имеет и права на существование?
– Да пусть они все существуют, ради бога! Тем более, что у их родителей имеются средства, для таких детей есть прекрасные частные школы с бассейнами и углубленным изучением иностранного языка. Но зачем им всем вдруг понадобилось идти именно в математические классы? Нет, я буду всеми силами добиваться, чтобы их убрали. Я хочу уважать себя и свою работу!
Директриса посмотрела на упрямое лицо математички и, неожиданно успокоившись, устало вздохнула:
– Ладно, предположим, что я сделаю по-вашему и уберу из математических классов Соколова, Воронина и Елькину. Только отец Соколова нам купил десять компьютеров и помог оборудовать компьютерный класс. В то время, как отдел образования обещал дать восемь компьютеров, а дал всего пять. Родители Воронина и Елькиной помогли полностью отремонтировать физический и химический кабинет, купили оборудование для лингафонного кабинета. Вам легко играть в принципиальность, а где мне взять средства на все это, если государство отпускает на обучение наших талантливых детей копейки?
– Не знаю, это не мои проблемы, – хмуро ответила Ирина Владиславовна, – ту зарплату, которую я получаю, я отрабатываю полностью и не понимаю, почему должна входить в ваше положение.
Лицо директрисы окаменело.
– Хорошо, что вы собираетесь делать? – ледяным тоном спросила она.
– Как рекомендовала методист, проведу зачет по алгебре, а в конце полугодия – по геометрии, – столь же ледяным тоном ответила математичка, – а теперь извините, но у меня через пять минут урок.
Ребята при ее появлении в классе притихли, и лишь одна Лиза, не умевшая скрывать своих эмоций, спросила:
– Ирина Владиславовна, мы им понравились? Что они про нас сказали?
Математичка с трудом сдержала улыбку.
– Сказали, что вы не сразу представляете себе ход решения, медленно схватываете новый материал.
Со всех сторон послышались реплики:
– Во, дают, да? Медленно!
– Нет, ну типа, конечно, можно было и быстрей решить.
– Поэтому, – продолжала Ирина Владиславовна, – нам предложили через неделю устроить зачет по алгебре, а перед Новым годом – по геометрии. Возможно, Михаил Александрович сам приедет на зачет – с вами побеседовать. Тех, кто не справится с зачетом или не придет на него, решили – увы! – перевести в другой класс. Так что, готовьтесь – решайте, учите формулы. Шпаргалки вам на зачете не помогут.
