Все начистоту. О хоккее и не только - страница 9

Переселились мы на Госпитальный Вал, что в районе Лефортово. Большой сталинский дом, 14 этажей. Стоял на холме и потому казался мне тогда просто небоскребом! А прямо под ним – ну как по заказу для меня – стадион папиного завода «Серп и Молот». Там было все, чего могла пожелать душа мальчишки, влюбленного в спорт: футбольное поле, хоккейная коробка, легкоатлетические секторы…

Двор у нас был большой и зеленый, хороший был двор, но я в нем не задерживался, а пулей летел на заводской стадион. Как и большинство окрестных мальчишек. По будням большое поле зачастую пустовало, вот мы и гоняли на нем летом в футбол и зимой в хоккей.

Почему мы играли не в русский хоккей, который в стране был давно популярен, а в хоккей канадский, который только набирал силу? А потому что в заводском спортклубе так сложилось, что больше внимания уделяли хоккею с шайбой. На коробке рабочие тренировались, когда позволял трудовой график, а в выходные здесь проводились матчи на первенство города. Болельщиков собиралось немало. Ну и мы, «дикари», отчаянно поддерживали своих.

Во 2-й класс я пошел в школу, находившуюся на Госпитальном Валу, совсем близко от дома. Отправляясь туда поутру, я уже мысленно видел себя на стадионе – с мячом или шайбой, в зависимости от времени года. Учеба оставалась трудовой обязанностью, а спорт все сильнее и глубже захватывал меня.

В раннем детстве мы играли, как и все вокруг, в войну и в казаки-разбойники. Герои Великой Отечественной были у народа на устах. Маресьев, Матросов, Космодемьянская, Кожедуб, Покрышкин… О них писали книги, слагались стихи, снимались фильмы. И мое поколение все это читало взахлеб и смотрело с восторгом. Помню, когда еще на Таганке жили, со сверстниками зачастили в кинотеатр «Таганский» (сейчас там расположен еврейский театр): зал длиннющий, 47 рядов; почему-то мы предпочитали не в первые ряды попасть, как обычно дети любят, а забраться подальше, ряд за 40-й, откуда и видно и слышно было не ахти как. «Чапаева» я посмотрел раз, наверное, двадцать; уже знал, что будет в следующую минуту, а все равно захватывало. «Подвиг разведчика» с Павлом Кадочниковым, с мужественным красавцем Кадочниковым, тоже словно гипнотизировал меня.

Однако ни разведчиком, ни танкистом, ни военным летчиком я не мечтал стать. Я будто жил в ожидании той своей единственной судьбы – спортивной… В младших классах успевал на четверочки. Что устраивало и меня, и родителей. А с 5-го класса учеба стала посерьезней: новые предметы и по каждому из них свой преподаватель. Параллельно занимался в спортивных секциях: с апреля по октябрь – футболом в «Спартаке», с ноября по март – хоккеем в спортклубе завода «Серп и Молот». Этот «параллельный мир» притягивал меня со страшной силой, и потому сидение за школьной партой из трудовой обязанности превращалось постепенно в трудовую повинность.

Классная руководительница Нина Григорьевна вела у нас русский язык и литературу. Хорошая была женщина. Понимающая и добрая. Чувствовала, что регулярные тренировки отнимают у школьника Якушева Саши много времени и сил, и потому проявляла ко мне снисхождение. На людях это не показывала, в глаза такой индивидуальный подход не бросался, но я ощущал такое отношение к себе и мысленно благодарил Нину Григорьевну за него едва ли не каждый день.

Тригонометрия, геометрия, алгебра… Для меня все это было что валуны огромные тягать. Литература и история были не в тягость, иногда заслушивался учителя. В дневнике стали появляться наряду с четверками и трояки. А то и двойку мог схлопотать.