– С-спас-сибо, Б-борис Мак-карович, б-большое, – тянет Пупсик, а губы у него так и прыгают – вот-вот разревётся. – Мне н-никто так… н-никогда…
«И тебе спасибо за жизнь мою, – думаю, но вслух не произношу. – Она, поди, дороже шмоток этих стоит».
– Ладно, – отмахиваюсь, – идём ужинать.
Сели мы за стол. Наливаю себе рюмку смирновской, а Пупсик сокрушаться начинает:
– Ну вот, суп остыл почти. Теперь с него, не по этикету, начинать придётся…
Наливает он мне в тарелку бульон прозрачный, а в нём зелень всякая, мясо какое-то странное, бело-оранжевое, и такие же оранжевые пятна жира по поверхности пятаками плавают. Но запах у супа бесподобный.
Дёрнул я стопку «слезы божьей» и ложку с этим варевом в рот отправил. И чуть зубы не сломал – вкус такой обалденный оказался, что, будь зубы покрепче, ложку вместе с супом сжевал бы.
– Чего это ты сварганил? – изумляюсь.
– Суп из омаров, – отвечает Пупсик и встревожено ёрзает на стуле. – Неужели не понравился?
– Не, нормально, – успокаиваю его и начинаю суп за обе щёки молотить. Что он там ещё наготовил, даже интересоваться не стал – с набитым ртом да зверским аппетитом разве поговоришь? «По этикету», как Пупсик выразился, такой ужин, вероятно, два-три часа вкушать требуется, но мы его минут за пять умяли. А как исчезло всё со стола, рыгнул я сыто и на спинку стула, что пиявка насосавшаяся, отвалил.
Пупсик мне тотчас чашку кофе наливает.
Закуриваю я, отхлёбываю и говорю осоловело:
– Ну, брат, мастак ты стряпать… Небось, в кулинарном техникуме каком учился…
Ляпнул, значит, однако сознание моё, хоть и заторможено, но работает и сомнения свои высказывает: ежели техникум закончил – Пупсику тогда лет двадцать, как минимум. Да и с другой стороны – что это за техникум такой совковский, в котором супы из омаров учат готовить?
– Что вы, – смущается Пупсик, – не я это делал. Подключился к повару одному из «Националь», вот он моими руками да из подручных продуктов всё это и приготовил.
Я, конечно, удивляюсь, но не настолько, чтобы со стула падать. То ли ещё о его возможностях знаю, чтобы так реагировать.
– «Националь»… – бормочу и лоб морщу. – Это где же у нас в городе кабак такой? Новый, что ли?
– А не в нашем это городе, – простодушно так отвечает Пупсик. – По-чудному там говорят, и я не совсем разобрал, как же он называется. То ли Пари, то ли Париш…
Вот тут-то у меня сигарета изо рта и выпадает. Ни хрена себе «связи» у пацана! Ему с Парижем связаться, что мне спьяну в морду кому заехать. Хотя я и пьяный не на всякого бросаюсь, а ему, как понимаю, что повара к себе подключить, что президента США на путь истинный наставить, что помочиться – всё едино. Впрочем, насчёт помочиться я не очень уверен – видел, что у него там за срам между ног, – и, может быть, как раз в этом аспекте у него некоторые затруднения. Но только в этом.
Прокашливаюсь я, поднимаю с пола сигарету, гашу в пепельнице. Затем новую закуриваю. И, пока всё это делаю, ворочаю своими извилинами.
«Нет уж, афишировать своё знание о его всемогуществе не следует, – думаю. – Тем более что об этом самом всемогуществе он, как понимаю, и сам не подозревает. Так ведь недолго и местами с Коньком-горбунком поменяться…»
– Кстати, – говорю и не очень ловко пытаюсь перевести разговор на другую тему: – Я тебе ещё куртку купил, шапку, шарф и ботинки. Можешь теперь и на улицу выходить. Заодно и продукты прикупать будешь. – Открываю холодильник, заглядываю и, хотя там запасов как минимум на неделю, продолжаю в том же духе: – Видишь, мало у нас всего. Вот тебе и деньги, – выкладываю на стол сотню баксов.
