– «Тогда станем чем-то большим. Не влюблёнными – самой любовью».
Они слились в импульс, вспышку, которая пронзила слои реальностей. В Токио 2145 года мальчик-сирота нашёл на помойке холст с их портретом – и перестал бояться темноты. В Лондоне 1890-го старый физик, увидев во сне уравнение E = mc² + ∞, отменил самоубийство. Любовь, лишённая формы, стала вирусом надежды.
Институт хронометрии не сдавался. Их новый лидер, Виктория, бывшая любовница Артема в параллельной реальности, жаждала мести. Она построила машину, пожирающую «аномалии» – моменты, где время текло вспять от счастья.
– «Вырежем их, как раковую опухоль из истории», – её голос звучал в динамиках лаборатории, где вместо стен пульсировали экраны с лицами жертв: влюблённых, чьи встречи нарушали «логику времени».
Первой целью стал «мост Искусств». Виктория активировала устройство, и каменные арки начали рушиться, затягивая в воронку эпохи. XIX век смешался с XXXI, рождая чудовищ: роботов в кринолинах, аэротакси, запряжённые лошадьми.
Артем и Луиза, теперь чистые энергии, ощутили боль миров. Их свет потемнел, как небо перед ураганом.
– «Мы должны вернуться», – прошептала Луиза.
– «Но мы станем уязвимы», – Артем видел её будущее-прошлое: сотни нитей, рвущихся под ножницами Виктории.
– «Иногда любовь – это выбор быть убитым, а не убийцей».
Глава 7: Метаморфозы Акаши
Они вселились в тела-марионетки: он – в бродячего скрипача из 2024 года, она – в девушку-цифрового художника из 2150-го. Встретились на руинах моста, где Виктория запустила финальный отсчёт.
– «Вы – ошибка!» – кричала Виктория, её машина рычала, высасывая цвета из радуги. – «Любовь делает время хаотичным!»
Артем поднял скрипку. Смычок коснулся струн, и зазвучала мелодия их истории: диссонансы страха, гармонии смеха, паузы между поцелуями. Луиза рисовала в воздухе светящейся кистью – портреты всех, кого когда-либо любили.
Машина Института дала сбой. Виктория, тронутая воспоминанием о своём первом поцелуе (украденном в 14 лет под вишней), закричала:
– «Выключите! Выключите это!»
Но было поздно. Уравнение E = mc² + ∞ материализовалось в небе, сжигая механизмы Института. Виктория, плача, упала на колени – не от боли, а от прозрения. Её последние слова перед исчезновением:
– «Они… прекрасны…»
Глава 8: Симфония не-бытия
Артем больше не чувствовал тяжести времени. Его тело стало нотой в партитуре вечности – звуком, который можно услышать, только если закрыть глаза и забыть о линейности. Он ходил по улицам Парижа, и его шаги оставляли следы не на мостовой, а в снах прохожих. Уличный художник, рисовавший портреты за монетки, вдруг изобразил Луизу, хотя никогда её не видел. Девушка в кафе засмеялась, поправляя ветку сирени в вазе, и в её смехе звенело эхо 1867 года.
Луиза же стала тенью на краю зрения. Её присутствие ощущалось в шепоте страниц старых книг, в трепете занавесок на ветру, в узорах инея, который рисовал на окнах мороз. Иногда Артем ловил её взгляд в отражении витрин – она улыбалась, и тогда весь мир на мгновение терял гравитацию.
Они общались через случайности. Артем находил на скамейке в Люксембургском саду раскрытый дневник с фразой: «Сегодня нарисовала мост, который ведёт туда, где нас нет». А Луиза, гуляя по своему Парижу, видела на стене надпись мелом: «E = mc² + ∞ – это был ты». Даже время смирилось с их игрой: часы на вокзале Сен-Лазар иногда останавливались, показывая 11:11 – число, которое Цзян называл «вратами для потерянных душ».
