Встретимся в музее - страница 20

Спасибо, что рассказали ее историю.

Тина

Силькеборг

22 мая

Дорогая Тина,

пишу Вам, а на столе передо мной разложено содержимое моего портфеля. Ноутбук, телефон, контейнер с ланчем, газета «Копенгаген пост» и Ваше письмо. Все эти вещи (за исключением Вашего письма) я неизменно находил у себя в портфеле и раньше, до того, как Биргитт не стало, но она каждый день подкладывала туда что-нибудь новенькое. Иногда собственный рисунок, иногда цитату, которую вычитала в книге и выписала для меня на отдельный листок, иногда рецепт блюда, которое собиралась приготовить на ужин. Если она не находила сил на подобные сюрпризы, то просто подкладывала в портфель свою сережку, перчатку или фотографию. Что бы это ни было, я понимал послание, которое Биргитт вкладывала в эти вещицы: «Я все еще жива, и я планирую оставаться живой, когда ты вернешься с работы».

Когда я вернулся к работе после смерти Биргитт, то первое время носил ноутбук, телефон, газету и ланч в карманах или под мышкой. Чтобы не приходилось снова и снова открывать портфель и видеть, что, кроме этих вещей, внутри ничего нет. Конечно, так было в самом начале, когда я не мог справиться с горем. Теперь я, как и прежде, ношу портфель с собой. Но каждый день мне грустно вспоминать, что в нем нет ничего, вселяющего надежду. Я никогда не надеялся на что-то сверхъестественное. Достаточно было знать, что Биргитт будет ждать меня дома, когда я вернусь. Теперь я надеюсь только на возвращение надежды или хотя бы некогда знакомого мне чувства, что можно радоваться простым жизненным мелочам.

Она умерла через два дня после того, как мы отпраздновали тридцатилетнюю годовщину нашей свадьбы, двадцать месяцев назад. Все это время в моем портфеле не было ничего, кроме инструментов для работы, еды или новостей о людях, которых я не знаю и никогда не узнаю. Сегодня я принес с собой на работу Ваше письмо.

Спасибо.

Андерс

Бери-Сент-Эдмундс

1 июня

Дорогой Андерс,

у меня никогда не было портфеля. А еще я никогда не носила на работу ланч, если, конечно, не считать бутерброды, которые я время от времени беру с собой в поля во время сбора урожая. Но ноутбук, например, у меня есть.

Вспоминаю Ваше письмо, датированное первыми числами мая. В нем Вы предположили, что после Вашего рассказа о супруге наша переписка продолжится в более радостном ключе. И что же? Вместо этого в ней стало больше печали. Вынуждена признаться, что Ваше последнее письмо растрогало меня до слез. Если я придумаю, что из обнаруженного на дне портфеля могло бы утешить Вас, то сразу отправлю это Вам. Будем считать, что эта вещь скользнула в конверт, стоило мне отвернуться. Впрочем, наверное, мне не стоило делиться с Вами этой милой идеей. Тогда это стало бы сюрпризом. Но я ведь могу вообще никогда не найти подходящего подарка, а даже если и найду, Вам он, вероятно, покажется не более чем случайным объектом, который по ошибке угодил в конверт, пока я писала письмо. Видите, я уже разговариваю с Вами так, словно Вы стоите рядом со мной).

Перехожу к радостным новостям. На прошлой неделе вышла замуж моя младшая дочь Мэри. Мы все нарядились и отправились в деревенскую церковь. Мэри, такую прекрасную в простом, но элегантном платье, провел по проходу ее отец, похожий на стог сена во взятом напрокат парадном костюме. Мэри вышла замуж за молодого человека из Литвы по имени Василий. Они познакомились, когда Василий заступил на работу в надворных строениях, которые мы переоборудовали под летние дачи. Жених тоже взял костюм напрокат и выглядел в нем как богемский принц, прибывший издалека за своей невестой. После церемонии мы отправились в местный отель, где было много еды (которую не пришлось готовить мне, и в этом было особенное удовольствие) и все произносили речи. День тянулся долго, приходилось ждать смены блюд, тосты не просто произносили один раз, их еще и переводили с одного языка на другой. К окончанию официальной части все члены моей семьи, кроме Мэри и меня, успели выпить больше, чем привыкли и чем пошло им на пользу. Литовцы пили значительно больше, чем мы, но делали это как-то более умело. Алкоголь превратил их угрюмость в радостную бодрость, а с нашей стороны многие, кто искренне радовался с утра, под воздействием напитков расчувствовались или начали вступать в споры. Тем не менее я с огромным удовольствием наблюдала за Мэри, которая выглядела такой счастливой.