Все четверо тихих были одеты в подпоясанные широкими ремнями гимнастерки без погон, и брюки галифе. На головах – фуражки. На ногах – высокие начищенные сапоги из мягкой хромовой кожи.
Старший с почтением, обеими руками принял изъятое у Сан Саныча оружие. Повертел пистолет в руках, разглядывая, сказал «Ого!», после чего сунул его за пояс.
– Все? – спросил.
– Так точно! – глухо ответил обыскивавший.
– Вперед!
Прямоугольник стены, лицом к которой стоял, закинув на нее руки, Сан Саныч, высветился голубым, потек, растаял. Он узнал эффект воздействия универсального ключа на препятствие. Подобный был у него самого, правда – неисправный. Он скосил глаза в сторону оставленного им на столе ключа, и успел заметить, как неожиданно ловко Тянский накрыл его ладонью. Потом он быстро сунул ключ в жестянку с чаем и закрыл крышкой. Что за черт? – подумал Доманский. Что это он делает?
Мысль он додумать не успел. Те же непреклонные руки подтолкнули его в спину, и он шагнул вперед, в стену.
Еще шаг, и они оказались в большом до гулкости живущих в нем звуков, ярко освещенном льющимся из рожковой люстры светом стандартном, в общем, служебном кабинете: шкафы вдоль стен, вешалка, стол, стулья. Два не зашторенных окна. Портрет на стене. Чей портрет, Сан Саныч не признал, но сам факт был узнаваем – в его кабинете тоже имелся портрет. Но там он точно знал, чей. Он глянул в одно окно, потом в другое. Там, распростертый за ними, подмигивал ему вспученными в стелящейся мгле бесчисленными пузырями света призрачный город. Множество размытых и рассеянных мелкой мрякой огней. Лимбонго был так огромен, что от одного взгляда на его необъятность захватывало дух. Тот же взгляд позволил гостю определить, что кабинет, его принявший, располагался никак не ниже седьмого этажа – если брать по земным меркам. Значит, в городе имелись и высотные здания. Это знание мало что ему давало, пока, во всяком случае, но он все равно сделал заметку. Ничего не попишешь, привычка.
– Разрешите? – спросил старший конвоя, вскинув руку к козырьку.
– Входите, входите! – живо откликнулся сидевший за столом в большом цвета шоколада кожаном кресле человек. – Ми ждем уже.
Не усидев, человек рывком поднялся и, уперевшись сжатыми кулаками о стол, впился маленькими черными глазками, чей колючий блеск несколько растушевывался круглыми стеклами пенсне, в вошедших. В Сан Саныча конкретно впился. Грузное тело этого невысокого человека было упаковано в военный френч с большими накладными карманами. Погоны на френче отсутствовали, только над левым верхним карманом виднелся какой-то значок, вроде орденской планки. Помятое и одутловатое, но чисто выбритое лицо. Крючковатый нос, густые брови вразлет, обвисшие брылами щеки и высокие залысины на круглой голове – вот что сразу бросалось в глаза, лепило его образ.
Странное дело, несмотря на происходящее, Сан Саныч совсем не чувствовал опасности. Просто наблюдал с интересом, как бы со стороны, за ходом событий, которые, тем не менее, кружили и вовлекали его самого. Это было тем более странно, что человек, у которого он оказался в гостях, симпатии к нему явно не испытывал.
– Товарищ маршал! Задержанный доставлен! – доложил старший группы захвата.
– Ми это уже и сами видим. Ви оставьте нас пока. Побудьте за дверью, товарищ Надарая.
– А это не опасно? – засомневался Надарая. – Может быть, не стоит рисковать? Мало ли что!
