– «Ведь я-то вижу, как ты с его волчьей морды глаз не сводишь», – бес в чужом обличье пощупал себя за подбородок, поморщился. – «Как по мне он урод уродом. Однако кто я такой, чтобы с соплячкой спорить? И всё же это поразительно. У него ведь морда то и дело дёргается, а тебе хоть бы хны».
Бес принялся старательно корчить перед ней рожи. Грачонок сползла с соломенного тюфяка на пол.
– «Он творит святые дела для людей…» – она попробовала встать, перебарывая боль.
Каргаш в обличье Мизгиря сделал вид, что ложится на тюфяк. Заложил под голову руки, согнул ногу. Его глаза с вертикальным зрачком отражали слабый свет.
– «Ещё скажи, что это Податель через него творит чудеса», – нудясь от скуки, продолжал бес.
– «Как же иначе?»
– «Он творит не чудеса, а несусветные глупости».
– «Неправда».
– «Раз то, чем он занимается, угодно Подателю, стало быть… лекарь твой настолько жадный, что утаивает от тебя знания господни?»
Грачонок сцепила пальцы в замок, закусила губу. Мизгирь и правда запрещал ей взаимодействовать с кудесами, отказывался учить. Но дело было не в жадности, как придумывал бес. Мизгирь хотел уберечь её от опасности, таящейся в освоении этих знаний. Он сам так говорил и не раз.
Грачонок не могла подвергать сомнению решения этого человека. Ведь он казался ей невероятным. Сам нуждаясь в помощи, Мизгирь исцелял других, демонстрируя поразительные знания медицины или подчиняя своей власти опасные кудеса. А ещё этот ужасный Каргаш, грузом висящий на его шее – даже вопреки его истязаниям Мизгирь оставался стойким. Его можно было назвать святым при жизни, совсем как Мавсима Чудесника.
Со временем преданное восхищение Грачонка к Мизгирю переросло всякие границы. Больше она не сомневалась – этого мужчину к ней направил сам Податель. И то, что он делал, было правильным. Как и её способность видеть сквозь Покров.
И если Мизгирь ей что-то запрещал, значит, так было нужно.
– «Эти знания могут принести как благо, так и большую опасность».
– «Поёшь одну и ту же песню, что тебя заставляют петь. Ну же, давай. Поройся в своей голове. Хоть раз воспользуйся собственным умом, а не чужим. Твой лекарь жесток, к тебе в особенности. Вместо абстрактных моральных наставлений он мог бы дать тебе практичные знания».
Грачонок охнула от боли внизу живота, поджала ноги. Осталась сидеть на полу, старательно перебирая в мыслях возможные лекарства, что она успела перепробовать из дорожной сумки. Ничего не помогало. Грачонок по-прежнему не понимала, что с ней происходило, и была готова расхныкаться как дитя.
– «Мне хватает практичных знаний о лекарственных растениях и работе человеческого организма. Он уже научил меня многому… совсем скоро я смогу помогать людям. Помогать ему».
Голос Каргаша переместился. Бес встал с тюфяка, зашёл ей за спину. Навис давящей тенью.
– «Помогать людям? Не смеши! Ты себе помочь не в состоянии. Без лекаря и его кудесничества ты сдохнешь сразу, ведь даже не можешь себя защитить. Ни от духов, ни от людей. А уж мы-то с тобой знаем, люди куда опасней».
Грачонок сложила руки в молитвенном жесте. Закрыла глаза.
– «Оставь меня в покое, Каргаш. Просто оставь».
– «Я могу научить тебя ведать кудеса».
Сердце пропустило удар. Грачонок заломила пальцы.
– «Ведать?»
– «Ты знаешь, как я ненавижу повторять, но ты настолько тупая, что приходится. Вынуждаешь меня на тебя злиться, вонючая ты коза. И всё-таки я чудовищно великодушен. Я. Могу. Тебя. Научить. Только попроси. Попроси как следует. Как просишь своих нарисованных кумиров. Уже даже на коленях сидишь, остаётся только…»
