Читать онлайн Мария Немировская - Высоцкий и Марина Влади. Сквозь время и расстояние

© ООО «Фанки Инк.», 2014

© ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2014

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Я дышу, и значит – я люблю!

Я люблю, и значит – я живу!

Владимир Высоцкий

В 1980 году. После похорон Высоцкого Марина Влади возвращается домой – в Париж. На душе пусто. Не хочется никого видеть, хочется сидеть, закутавшись в теплую красивую шаль, которую подарили им на свадьбу в Грузии, и плакать. Тихо-тихо и очень горько… Кажется, она все готова отдать за возможность еще раз поговорить с ним, услышать его голос, прикоснуться к нему, но этого никогда больше не будет. Володя умер… От этих слов сердце Марины сжимается и рвется из груди. Кажется, это состояние называют депрессией, хотя… какая разница, как называется эта всепоглощающая печаль, которая, словно черная дыра, засасывает в себя все хорошее, что было? Ничего не остается, только слезы и рыдания, которые душат…

Марина перестала выходить на улицу, отвечать на звонки и общаться с друзьями. Она на самом деле никого не хотела видеть. Ее горе было столь велико, что хотелось утонуть в нем, но при этом не хотелось ни с кем делиться своей печалью, печалью о Володе, ведь это все, что осталось ей от него. Покидая их московскую квартиру, Марина забрала с собой только несколько вещей, которые, кажется, и сейчас хранят запах ее мужа. Ее любимого…

Стук вернул Марину в реальность. Какая-то неизведанная сила подтолкнула ее к двери – на пороге стоял почтальон. Он принес письмо – письмо от… него! Письмо от Володи.

– Как?! Как это возможно?! – бормотала Марина, меряя шагами комнату. – Письмо с того света…

Она не сразу набралась смелости распечатать конверт. Каждый раз, когда она брала его в руки, чувствовала, как в голове гулко начинает биться сердце, а ладони становятся холодными и влажными. Что он хотел сказать? В очередной раз попросить прощения? Сказать, что скучает? Рассказать о том, как тяжело ему было без любимой Марины в Москве? От всех этих мыслей голова шла кругом. Конечно, Марина понимала – письмо написано намного раньше, и в том, что пришло оно только после смерти Высоцкого нужно винить только почту. Или благодарить…

Не зря же каждый раз, расставаясь, Марина и Володя звонили друг другу практически каждый день, отдавая предпочтение телеграфу и понимая, что по почте их признания могли идти бесконечно долго! Письма терялись. Не доходили до адресата или задерживались в пути на несколько недель, а времени и так было слишком мало! Они оба это чувствовали… А столько всего хотелось сказать друг другу, столько поведать… И хотя рукописные письма казались им обоим очень романтичными, им хотелось быть рядом друг с другом, говорить и общаться, а не ждать ответа неделями… И вот сейчас, кто бы мог подумать, Марина получила письмо с московским штемпелем, где в поле «От кого» стояло имя «Владимир Высоцкий»… Самое дорогое имя в мире…

Марина сидела в кресле и буравила конверт взглядом. Открывать его было страшно, а не открыть – еще страшнее. Она медленно встала, пройдя по комнате, а затем все-таки распечатала конверт. Под звук разрываемой бумаги ее сердце больно сжалось. Когда Марина вынимала из конверта карточку и письмо, ее руки дрожали, а глаза наполнились слезами. Его почерк… Такой знакомый и такой родной… Она читала написанные им строки и не могла сдержать слез. Прощальный привет от ее Володи… Письмо, на которое уже нет смысла отвечать…

Перед глазами вставали картины из прошлого – лето, всего несколько месяцев назад. Юг Франции, морское побережье, но ни Марина, ни Владимир не чувствуют себя счастливыми. Тяжелое предчувствие какой-то страшной беды нависло над ними, как огромная черная туча, и мешало дышать…

Марина помнит, как Володя, найдя на столе яркую рекламную карточку, начал что-то быстро писать на ней.

– Что ты делаешь?

– Не мешай, не отвлекай меня! Я пишу…

Он давно не писал. Точнее, писал, конечно, но в последнее время его стихи и песни стали совершенно другими, не такими, как раньше… Володя отложил ручку, повертел карточку в руках и сообщил:

– Я закончил!

– Читай, – вздохнула Марина.

И его голос зазвучал, отражаясь в чувственном и нежном четверостишии, насквозь пронизанном теми эмоциями, которые он испытывал тогда. Марине стихи очень понравились. Она попросила подарить их ей.

– Нет, – отвечает Владимир, – надо подправить. Но я тебе их дарю! Пришлю тебе их. Пришлю из Москвы телеграфом.

– Из Москвы?

– Да, из Москвы…

Он соскучился по родине, и все, чего он хотел сейчас, – это вернуться в Москву – столица была для него навязчивой идеей.

– Мариночка, родная, я, наверное, все-таки поеду… – Володя стоял, опустив голову.

Она даже не в силах была сказать ему что-то, кроме банальных фраз:

– Будь аккуратен. Береги себя. Звони. Я буду ждать…

И все. Ни признаний, ни поцелуев. Она слишком устала бороться за него, а он, кажется, уже сдался и не хотел даже пытаться… А может, просто не видел смысла…

– Хорошо, – звучит голос Володи…

Как страшно, ведь это последние слова, сказанные Мариной Влади своему мужу лицом к лицу, потом было только несколько телефонных разговоров – и все… Пустота…

Слезы отчаяния, раскаяния и сожаления закапали на бумагу, оставляя на ней мокрые пятна, в которых расплывались синими озерами чернила.

Расплываются строки, написанные его рукой… Она вытирает глаза, делает глоток воды из стакана, стоящего рядом на столике, набирается смелости и читает. Читает вслух его прощальный привет и прощальное признание… Какая шутка Судьбы…

«Наверное, все-таки что-то есть по ту сторону бытия, раз такие странные вещи происходят», – думает она, и ей становится немного легче…

Наигранно приветливый голос стюардессы проговорил о том, что рейс № 128 «Париж – Москва» заходит на посадку. Ее упрямый ремень все никак не хотел застегиваться, а московское небо мало чем отличалось от французского, даже несмотря на всю долгожданную июльскую жару. Серое небесное полотно беспощадно давило сверху своей вечерней мглой, но внутри у высокой блондинки, сидящей в кресле самолета, было ощущение какого-то таинственного предвкушения, похожего на ожидание именинником счастливого момента задувания свечей. А рука в кармане пальто зачем-то машинально мяла открытку с афишкой спектакля «Пугачев» с участием того самого «сценического скандалиста», на которого она уже давно хотела посмотреть. Не верилось как-то в те чудаковатые разговоры вокруг него – казалось, что в нем точно есть какая-то тайна. А тайны завораживали Марину Влади еще с детства…

В тот день, прямо до самого вечера, ее одолевали какие-то назойливые мысли о том, что вот-вот что-то произойдет. Это ее даже забавляло. Создавалось странное впечатление, что время то стремительно скачет, то ползет как улитка… Раздумья о том, платье какого цвета и какие туфли Марине надеть на вечерний спектакль Театра на Таганке, тесно переплетались с торопливостью и курьезами, происходившими с ней: пожилой таксист, который вез ее из аэропорта почему-то все никак не мог найти самую известную гостиницу столицы – «Метрополь» и около двух часов утомлял ее водительскими анекдотами. В забронированном номере кто-то забыл потрепанный чемодан от «Луи Витон» с иностранными журналами, а официант, доставивший бутылку сухого шампанского, каким-то образом случайно запер дверь с другой стороны. Такое, наверное, случается, когда тебя никто не встречает. Но в этот приезд в Москву она сама так хотела.

Вечер не заставил себя долго ждать и, чуть поплакав летним дождем, полностью вступил в свои права. Таксист на этот раз довез ее за считаные минуты прямо к парадному входу Театра на Таганке. Честно признаться, она еще в жизни не видела столько людей у входа в театр. Очередь у касс доходила прямо до проезжей части, и создавалось такое впечатление, что те, на которых не хватит билетов, будут брать театр «штурмом». Промокшие от дождя и абсолютно не удивленные таким аномальным летним похолоданием люди пришли совсем не с пустыми руками. Помимо традиционных несуразных букетов с полевыми цветами можно было заметить тех, кто пришел с очень оригинальными подарками. Полноватый мужчина в потрепанной кожаной куртке держал под мышкой огромную копченую рыбу, завернутую в несколько газет; дама в красном кашемире пришла на спектакль с тремя коробками зефира; у кого-то в авоське таилась законсервированная икра, а пенсионер с седой неухоженной бородой зачем-то взял с собой новый проигрыватель марки «Реголла». Нигде в Европе Марина Влади еще не видела такой парад зрительской щедрости, и ей даже сначала не верилось, что все эти люди принесли все это в качестве комплимента. Удивлению ее не было границ, когда она поняла, что все это – для одного актера…

В тот вечер Высоцкий играл одно из своих самых оглушительных перевоплощений в театре на Таганке – роль беспощадного полководца Хлопуши в спектакле «Пугачев». Это был не голос, а настоящие раскаты грома. Временами казалось, что на улице действительно гром, но непогода уже покинула Москву. Закованный в цепи, Высоцкий заставлял весь зал затаить дыхание и порой даже пугал, перенося всех в атмосферу пугачевщины. Марина Влади много была наслышана об этом актере, которого в Москве называли подпольным, но в тот вечер его гениальная игра превзошла все ожидания. Забегавшие отрядами мурашки по коже напомнили образ отца – сильный, могучий, мужественный, смелый и воинственный. Ее всегда привлекал этот образ, и, сидя в партере в тот вечер, она понимала, что в каждой своей роли Высоцкий не только играет образ, но и показывает самого себя сквозь его призму. До партера даже долетали капли его горячего пота со лба. Шквалом оваций его долго не отпускали со сцены. Чтобы увезти все цветы и подарки, нужно было, наверное, вызывать грузовик. А зрители все сидели, словно привязанные к стульям и наблюдали за ним как завороженные. Тем, кто пришел с пустыми руками, совершенно точно было стыдно, что они забыли купить букет, не прихватили с собой рыбы или другого подарка.

Марина не могла не пожать руку этому удивительному актеру, и, набравшись смелости, она робко подошла к сцене. Сверкающие от пота щеки Высоцкого были уже алыми от женской помады. Вокруг него было плотное кольцо поклонников, пробиться через которое не было ни малейшего шанса. У нее неожиданно вырвалось: «Браво, Володя!.. Браво!» И их глаза тогда столкнулись первый раз, но всего на несколько мгновений. «Я же вас знаю… вы… вы…» – прохрипел Высоцкий, но был перебит дикторшой, просящей всех покинуть зал театра, так как спектакль кончился уже добрых тридцать минут назад.

В ту ночь ее одолевала бессонница. Его образ не выходил из головы. Не помогала даже неприлично внушительная доза настойки валерьянки. Марине хотелось снова созерцать его игру, и было любопытно до безумия увидеть Высоцкого в других образах. Часовая стрелка показывала на пять. На небе появились первые лучики солнца, озарились золотые купола церквей, утренний ветерок окутал обтекаемые формы мчащихся по дороге первых машин – Москва просыпалась, а она все не могла уснуть! Она встала и подошла к окну – город наполнялся звуками. Несколько минут она наблюдала за тем, как величественно опускается солнце с крыши Большого театра вниз, сползает по его колоннам, освещая театр все ярче и ярче. Театр… Это слово сейчас не давало ей покоя, оно плотно и неразрывно было связано с именем Владимира Высоцкого, актера, которого она так давно хотела увидеть.