Высохшее сердце - страница 11

Ей стыдно быть никуда не годной жертвой обстоятельств, сказала она, и не знать никакого средства повлиять на события или облегчить их гнет. В последние дни она столько плакала, что голос у нее стал глухим и хриплым. Раньше все в жизни давалось ей чересчур легко, и теперь она не могла справиться со свалившимися на нее горестями – жалкое бесхребетное существо, которое только и умеет что хныкать. Вокруг было полно таких: ощущение собственного ничтожества лишило их способности протестовать и возмущаться, хоть как-то противиться этому чудовищному злу, и все, на что их хватало, – это тихо и бессильно роптать. Тысячи людей были вынуждены уехать, потому что не имели ни работы, ни денег и им оставалось лишь понадеяться на милость брата или кузины, живущих в более благополучном месте, севернее по побережью или за океаном. Теперь она последует их примеру, сказала мама, и посмотрит, удастся ли ей организовать что-нибудь с помощью родственников или знакомых, которые уже перебрались в Момбасу или даже дальше. В это бурное время, когда их жизнь так исковеркана, надо проявить решимость. Ей очень не хочется покидать детей (тут мое сердце встрепенулось), при одной мысли об этом ей становится так худо, как не было еще никогда, что бы она ни сделала, – но нельзя всегда быть обузой. Она поедет туда и попробует как-нибудь там устроиться, а после пришлет за ними. Это ненадолго, всего на несколько месяцев, а потом они снова будут вместе. Она говорила так целыми днями. Биби могла бы сказать что-нибудь насчет бессмысленности этих разговоров, но не сказала. Могла бы сказать: в жизни бывают такие испытания, и тогда нужно быть стойкой и делать все, чтобы сохранить себя и детей, – но не сказала. Она бормотала себе под нос, кормила нас и грела нам воду для купания.

Но не успела мама выполнить свой отчаянный план, не успели ее приготовления к отъезду перейти к чему-то большему, чем просто слова, слова и бесконечные обещания никогда не забывать о своих детях, что бы с ней ни случилось, как ее поразила болезнь. Это произошло внезапно, точно по воле какой-то жестокой внешней силы. Мама сидела во дворе на табуретке и натирала кокосовую стружку для каши из кассавы [17] на обед – эту кухонную обязанность она на себя взяла, – как вдруг на нее обрушился могучий удар, и она отшатнулась, ловя ртом воздух. Потом стала оседать влево и уже не могла сопротивляться и даже крикнуть. Такой мы ее и нашли – почти сползшей наземь и задыхающейся. Вряд ли она поняла, что ее постигло. Кажется, ее сознание после этого так и не прояснилось – во всяком случае, об этом невозможно было судить, потому что она больше не произнесла ни одного слова, которое нам удалось бы разобрать. Это была не лихорадка, потому что температура у нее не поднялась, и не что-то с животом, потому что у нее не было… ну, знаешь…»

Она провела рукой позади себя, но словами не сказала.

«Ни биби, ни мы, дети, ничего не понимали в таких вещах. Она потеряла сознание и вся дрожала, а мы только и придумали, что повезти ее на такси в больницу – биби поддерживала ее с одной стороны, а мы с другой, как будто было очень важно, чтобы она сидела прямо и не заваливалась набок. Ехать было недалеко, но в ворота больницы такси не пропустили, и дальше ее пришлось вести: она практически висела у нас на руках мертвым грузом, и мы тащили ее, за всю дорогу не обменявшись ни словом.