– А если не отпустит?
– Кто? Кат и не отпустит? Да ладно тебе. Она сама намекала на подобный расклад.
– Может это её хитрость? Не хочет тебя пугать раньше времени. А потом возьмет, да и не отпустит. И ты прилипнешь к чужим деньгам и будешь вечно находиться в состоянии, будто ты ей ещё и должен. Поверь моему горькому опыту, брат, женщины хитрее, чем кажутся.
Все снова оказываются умнее меня.
Сначала мои друзья посеяли во мне зерно сомнений, теперь мой собственный брат. Все хотят мне добра, а в итоге я опять пытаюсь найти во всём этом что-то негативное и начинаю невольно разгадывать якобы коварный план Катрин.
Да нет, Катрин не такая, думаю я про себя.
– Скажу тебе только вот что, Рен. Ни в коем случае не влюбляйся. Иначе будет всё так, как я тебе рассказал.
– Спасибо, конечно, но я думаю, что до этого не дойдёт. Ни до первого, ни до второго, – отшучиваюсь я и пытаюсь встать на ноги.
– Рано меня благодарить, – говорит мой брат, почёсывая затылок. – Вот когда вы дойдёте до стадии распада, тогда-то ты мне спасибо и скажешь, брат.
И только теперь я замечаю нечто странное. Я тянусь к руке брата и ещё выше задираю рукав его свитера. Он пытается одёрнуть руку, но я лишь сильнее в неё вцепляюсь.
– Что это, Данни?
– Что?
– Этот шрам, – говорю я. – Откуда он?
– А, это, – отмахивается он – разбил дома о раковину, случайно.
Он криво улыбается, из чего мне становится ясно, что он что-то недоговаривает.
– Брат, не ври, – говорю я, рассматривая рану, – Если б ты поранился о разбитую раковину, было бы несколько рваных краёв. А тут, один ровный порез, как будто тебя полоснули ножом или бритвой.
– Нечего рассказывать.
– Я не хочу думать о худшем. Уж лучше пусть это будет Ким. Это она?
– Да не обращай ты внимания. Обычная бытовая травма, всего-то.
Я с подозрением смотрю на Даниэля. Хоть мы и редко видимся, но никогда до этого брат мне не лгал и ничего от меня не скрывал. Возможно, он делает это из лучших побуждений, поэтому я больше ничего ему не говорю. Это его дело. Но я нутром чую, что это дело рук Ким.
В своей безысходности я стараюсь выглядеть более сильным и уверенным в себе. Страх? Комплексы? Несостоятельность? Трудно сказать точно. Любой риск мне кажется неоправданным и глупым. Наверно, поэтому я не предпринимаю никаких сознательных действий. Все размерить невозможно, и эта мысль меня тормозит.
Мне кажется, что все чего-то ждут от меня. Я сам жду от себя чуда, которое никогда не произойдёт, пока я буду жалеть себя и слепо верить в призрачный момент просветления. Если вы хоть раз давали себе зарок прям завтра начать жизнь с чистого листа, то вы поймёте, почему у меня ничего не меняется.
Ничего не меняется и дни всё так же проходят быстро и мимо.
Мне кажется, что все от меня чего-то ждут. Я не спрашиваю, чего именно. Наверное, боюсь ответа. За этим обязательно последует понимание того, что я не смогу оправдать чьих-то надежд и ожиданий. Или не захочу. Не из вредности. Скорее из инфантильности. Может, из понимания того, что детские пороки свойственны и взрослым, а исправлять их приходится уже совсем не по-детски. И приходится выбирать, что делать дальше. Пустить всё на поруки судьбы или ринуться в рискованное путешествие в мир новых ошибок. Выбор – это всегда ошибка. А ошибка, повторённая дважды – уже опыт. А в опыте наступления на одни и те же грабли сто раз к ряду нет прогресса.
