Набоков нарасхват. Здесь не просто выставка, а ещё и возможность мужчинам пообщаться. Бизнес никто не отменял. Это я понимаю, когда к нам решительно приближается Одинцов.
Он один. Я сверлю его взглядом, но рот не открываю. Всё же высшее общество. Или около того. Одно дело господина миллиардера в машине троллить, другое – стоять рядом, пока он разговаривает, обменивается рукопожатиями, отвечает на вопросы. Моя задача – создавать благоприятный фон и улыбаться. Что я и делаю.
– Добрый вечер, господин Набоков, – ух, какой Одинцов деловитый и сурьёзный! – Не уделите ли вы мне несколько минут?
– Вы знаете… – улыбается ему благодушно Набоков, а я нутром чувствую: сейчас откажет. Не знаю, откуда во мне такая уверенность.
Я тихонько тяну его за рукав, чуть приподнимаюсь на цыпочки и шепчу на ухо:
– Пожалуйста, выслушайте. Не отказывайте. Возможно, вам понравится то, о чём господин Одинцов хочет рассказать.
Набоков смотрит на меня искоса, приподняв иронично бровь.
– Будешь должна, – произносит он одними губами и продолжает свою пламенную речь:
– Я уделю вам несколько минут, господин Одинцов, ведь так? Кажется, нас когда-то представляли на форуме в Мюнхене.
– У вас отличная память, – склоняет голову Александр Сергеевич, который Одинцов, а не Пушкин, как любит его поддевать моя подруга Лика.
А дальше у них такой разговор пошёл, что я предпочла тихонько отойти и на стенды полюбоваться. Тут хоть посмотреть есть на что. Не совсем уж я и тупая, как оказалось.
– Женечка, обратите внимание на этот стенд, – слышится справа голос Ребусова, – это как раз моё детище, то, чем можно гордиться. Я уверен, это изобретение принесёт мне и деньги, и славу!
Вот павлин-мавлин. Распустил перед Зефиркой хвост. А она всё такая же вежливо-воздушная, в бело-розовых тонах, как и полагается зефиру. И как бы Ребус ей по ушам ни ездил, не её это контингент, у меня глаз намётанный, меня не обманешь.
– У вас отличная деловая хватка, Александр Сергеевич, – слышу я голос Набокова. – К тому же, вы умеете кратко и по существу излагать суть вопроса. Вы меня заинтересовали своим проектом. Поэтому давайте встретимся в более деловой обстановке.
Пока они договариваются о встрече, я тихонько возвращаюсь на место – под миллиардерское крыло.
Набоков выглядит довольным, но хмурится, когда оборачивается ко мне. Мы идём в фуршетный зал «не для всех» – шествуем медленно – так будет точнее.
– И откуда вы его знаете? – проходится он по мне сине-серым взглядом, в котором сейчас холодной стали больше, чем тёплой синевы. Хамелеон, а не мужчина.
– А он жених моей подруги, – улыбаюсь ему, как модель, что демонстрирует прекрасные зубы. – Той самой Лики, которая вам не досталась. Вот, кстати, и она, – машу рукой Егоровой, что оборачивается, как только мы входим в зал.
– Вот вы какая, принцесса, что убежала от меня в последнюю минуту, – Набоков рассматривает Лику с головы до ног. И взгляд у него оценивающе мужской, заинтересованный. Сравнивает, небось, гад. Так и хочется каблуком приложиться к его туфле. Так, чтобы кожу его импортно-занебесностоящей обувки пробить и сделать больно, а потом полюбоваться выражением лица.
– Принцесса – моя будущая жена, – заявляет твёрдо Одинцов.
Ай, молодец! Вот это мужской поступок! И плевать ему на Набокова. Вдруг чего, он и от мечты своей откажется ради моей подруги! По крайней мере, его заявление – это ого-го какой прорыв в их отношениях! Я уверена: руки и сердца он ещё не просил. Зато «будущая жена» уже сказал!
