– Вот и будьте со мной, а не занимайтесь ненужной благотворительностью, – сухо бросил я. – Мужчина должен бороться до конца или уметь принимать поражения.
– А вы умеете? – спросила она без огонька и особого интереса, следя взглядом за Ребусовым.
Ну что за чёрт? Почему вечно кто-то её интересует больше, чем я? Хотя б несколько часов она могла бы заглядывать мне в рот, как делает подавляющее большинство женщин, которым так или иначе удалось оказаться со мной рядом?
Тут же вспомнилась Марья. Та умела. Смотреть преданно, влюблёнными глазами. Что из этого вышло, я знаю. Может, поэтому, невзирая на всю колючесть и язвительность, мне импонирует Анна.
– Больше да, чем нет, – ответил на её вопрос.
– А вы честный, – кинула она на меня взгляд и тут же отвернулась, благодарно кивая Ребусову, что приволок ей стакан воды.
Тут для этого официанты есть, между прочим. Но нет. Она предпочла Ребусу занятие найти, чтобы тот очухался и не выглядел столь жалко.
– Антон, – позвал я полукомпаньона, в душе содрогаясь оттого, что подыгрываю этой спасительнице сирых и убогих. – Дело есть.
Ребусов всем хорош. Но о его неустроенности в личной жизни ходили легенды, которые вольно или невольно слышал и я. Просто какой-то глобальный неудачник этот Антон. И то, что у него увели девушку, которая бы должна сопровождать его хотя бы этим вечером, закономерно и не удивительно.
Я даю ему задания и осознаю: он всё понимает. Держит лицо – уже в себя пришёл, но всё, что я прошу его сделать – ерундища, лишь бы создать видимость.
– Я всё понял, Игорь Евгеньевич, – склоняет он голову. – Сделаю.
Да, это способ от него избавиться, каюсь. Иначе, боюсь, он будет третьим, а мне как-то это не совсем улыбается.
– Спасибо, – говорит эта сумасшедше-непонятная женщина и одаривает меня улыбкой, которая и в подмётки не годится той, что она Ребусу пожаловала.
– За что? – сухо интересуюсь я.
– За то, что помогли ему выйти из не очень приятной ситуации.
Ну… мотивы у меня совершенно не благородные были. Но Анне я об этом не скажу. Пусть думает, что я Дон Кихот. Или Робин Гуд.
– Если уж совсем начистоту, то как бы часть вины за произошедшее лежит и на вас. Честно говоря, изначально брать незнакомых девушек в сопровождение – чистое безумие. Я вообще не знаю, как Антону удалось меня уговорить. И где моя голова была на тот момент – тоже не имею понятия.
Анна делает глоток воды. Крохотный. И отставляет стакан.
– Вот именно поэтому я и чувствую вину. Зефирка не моя знакомая. В общем, всё пошло наперекосяк с самого начала и, наверное, правильно было бы отказаться. Но я хотела приглядеть за Ликой. У них с Одинцовым не всё гладко… было.
– Зефирка? – переспрашиваю, потому что это сейчас совершенно другая Анна, непонятный и неопознанный объект. И я не могу определиться, нравилась она мне больше до выставки или вот сейчас.
– Женя, – хихикает она тихо. – Лика её Зефиркой прозвала.
– Да, похоже, – соглашаюсь и неожиданно предлагаю:
– А не выпить ли нам на брудершафт?
– Не выпить, – тут же подбирается Анна, превращаясь в Мэри Поппинс. – Знаете что, Игорь Евгеньевич?
– Что? – сверлю её глазами.
– Вечер удался, я считаю, и позвольте откланяться.
– Не позволю, – удерживаю её за локоть, хоть она никуда и не бежит, стоит на месте. – Я вам не Ребусов, а вы уж коли взялись за гуж, доведите дело до логического конца. Мы договаривались о плодотворном сотрудничестве на этот вечер. У нас ещё несколько встреч и интервью. Поэтому, будьте добры, блистайте. Оттеняйте своей красотой мою гениальность. Ведь вы мне обещали именно это.
