Взлетай и падай - страница 10

– Это твой парень?

– Лучший друг, – возражаю я, хотя в глубине души у меня язык не поворачивается назвать наши отношения просто дружбой. При мысли о нем мое сердце всегда начинает биться чаще. Далеко не просто по-дружески. Кто-то скажет, что у меня в последние четыре месяца были другие проблемы, но чувства к Картеру все еще обволакивают меня, как облако.

– Симпатичный, – произносит Хейзел одобрительно и начинает разглядывать остальные фото.

Почти на всех мы вдвоем, на некоторых есть мама, а на каких-то только Картер. Моей любимой фотографии уже сто лет. Картер сидит на моей кровати в доме Пенелопы и пишет в дневнике. Перед ним невозможно устоять, когда он держит ручку.

– А как у тебя? Есть парень?

Хейзел театрально плюхается на кровать, запрокидывает загипсованную ногу на коробки и тяжело вздыхает.

– Да. Его зовут Мейсон.

– И чем занимается твой Мейсон? Тоже здесь учится? – не унимаюсь я.

Глаза Хейзел наполняются слезами, и я начинаю думать, что́ я не так сказала.

– Он служит в Афганистане. Уже пять месяцев. И ему нужно продержаться еще как минимум полгода.

На секунду мое сердце становится чугунным и перестает биться. Я многое предполагала, но уж точно не то, что ее парень на войне.

– У меня есть такая же коробка, только не с фотографиями, а с его письмами.

– Черт, мне очень жаль, – шепчу я, опираюсь кулаками на матрас и силой своего веса подвигаюсь к ней поближе. Ноги я переставляю руками. Затем крепко сжимаю ладонь Хейзел.

– Он справится! – уверяю я.

Она быстро смотрит мне в глаза, и по загорелой щеке катится одинокая слеза.

– Я надеюсь.

Я уже несколько секунд сижу, уставившись на экран ноутбука, лежащего у меня на коленях. Аватарка Картера мигает, и я понимаю, что рано или поздно придется ответить. За последние недели он все уши прожужжал о том, как хочет увидеть меня по скайпу, но все во мне отчаянно сопротивляется, ведь он тут же поймет, что что-то не так. Что я его обманываю. Каждый день.

– Так, Скай. Соберись!

В последний раз тяжело вздыхаю, и как только соединение устанавливается и я вижу лицо лучшего друга, все сомнения словно ветром сдувает. Я сияю как солнце, на глаза тут же наворачиваются слезы.

– Привет, Скай-Скай! Только не говори, что я так погано выгляжу, что довел тебя до слез, – вместо приветствия говорит Картер.

Я не могу на него насмотреться. Светлые пряди падают на лоб, пирсинг в носу справа, на его пухлых губах слева прокол «укус паука». Черная майка лишь слегка прикрывает четко очерченные мышцы груди, а татуировки даже через размытую камеру старого ноутбука выглядят как произведение искусства.

– Скай! Ты меня слышишь? – Он машет рукой, и я выхожу из оцепенения.

– Да, слышу. И вижу. Я. Тебя. Вижу. Господи, даже не верится!

– Мне тоже, я так скучал. Классно выглядишь!

Простой комплимент, но из его уст это ощущается как душ из комплиментов, под которым мне безумно комфортно.

– Ты тоже. Но я тебе так скажу: тебе не хватает техасского загара. Выглядишь как французский сыр с плесенью!

– В Лондоне поганая погода. Дождь льет три недели без перерыва. В Италии мне больше понравилось.

Он с улыбкой откидывает голову и играет с кольцом на среднем пальце правой руки. Мой взгляд задерживается на четырех буквах, выбитых на костяшках пальцев.

СКАЙ.

– Чем занимаетесь в Лондоне перед началом второй части тура?

Все эти месяцы Картер сопровождал Айзека Уокера и его группу Crashing December во время записи альбома, был на всех промомероприятиях в его поддержку и ходил на все концерты группы, чтобы собрать материал для новой книги. Скорее всего, Италия понравилась ему не только из-за погоды и пасты – он обожает макароны, – но и из-за местных красоток. Мне даже не надо ничего рассказывать, ведь я знаю его лучше самой себя.