Взрослые дети - страница 7

– Милиция церемониться не станет, – торжественно объявила проводница и переполненная чувством собственной значимости зашагала к своему купе.

Ради справедливости стоит сказать, что свой комплект постельного она тоже сдала.

– Мда, дела! – не удержавшись, вставил говорун.

В своем купе проводница потягивала любимый мятный чай. Саша думал о ненаглядной Оле, которая уже должна была отправиться в Швецию. У себя дома доктор досматривал любимое шоу, это действительно был не его день: студент медицинского института, сам того не ведая, обставил старшего коллегу, угадав название старинного ликера. Поезд между тем продолжил путь на запад. Пассажирам раздали новые спальные комплекты, и в вагон вернулись привычные беседы о пенсиях, ценах, олигархах, неизменно перетекавшие в ностальгические воспоминания о золотой эпохе всеобщего дефицита и веры в коммунизм. В общем, атмосфера была близкой к идиллической.

Дама, которую вагонные сплетники между собой величали «та ворона с паспортом», попросила безотказного полковника снять ее сумку с багажной полки. Несмотря на почтенный возраст, он был крепыш, так как всегда любил на личном примере показывать солдатам правильность выполнения физических упражнений. Как уверенный в себе человек он служил олицетворением спокойствия. И подобно многим волевым людям, он получил от подчиненных уважительное прозвище, включавшее слово «железный». Звался он Железным Груздем. Все помпезные прозвища вроде Железной Головы и Железного Кулака были уже заняты в прошлом, поэтому пришлось придумать оригинальное. Получилось, как говорят, просто и со вкусом. Скажет кто-нибудь «железный груздь», и сразу понятно, что вспоминают полковника Груздева, известного предельно трепетным отношением к армейской дисциплине. Груздь сам по себе казался уж очень несерьезным, но, будучи железным, приобретал должный вес.

Даже выйдя в отставку, полковник заботился о своей форме, в то время как многие его сослуживцы отпустили брюшко и глотали бесчисленные таблетки. С Дальнего Востока он вез десять литровых бутылок… с домашней настойкой на корне женьшеня. Груз был не из легких, но багаж «вороны с паспортом» побил его рекорд.

– Прошу прощения, – извинился полковник, отрывая Сашу от разбора планов на ближайшее будущее. – Не могли бы вы помочь? Той милой женщине нужна помощь, – уточнил отставной военный.

Пассажирка не обрадовалась дополнительному помощнику.

– Спасибо, спасибо, – буркнула она, когда общими усилиями сумка была снята.

Она хотела поделиться сокровенным, но только с полковником. Он напомнил пассажирке идеал мужчины, так вдохновлявший ее в юности.

– Откройте, достаньте банку с желтой крышкой, – распоряжалась она из привычного горизонтального положения.

Полковник вынул большую банку с не менее внушительными огурцами внутри.

– Возьмите, это вам, – произнесла женщина с царским великодушием.

Последовали принятые в подобных случаях вежливости «не стоило», «не за что» и «спасибо» с «очень приятно».

Дама с паспортом была не столь учтива, наотрез отказавшись от женьшеневой настойки.

– По телевизору говорили, что от женьшеня появляется рак, – сказала она брезгливо.

«Телевизор телевизором, – решил полковник. – Надо попросить внука, чтоб почитал в интернете».

Полковник Груздев решил идти в ногу со временем, услышав однажды, что внук за глаза зовет его кондовым совком. Внуку он мог простить даже такое. А вот Саша имел возможность наблюдать всю силу его праведного гнева. Полковник отчитывал кассиршу, которая вздумала заговорить с ним о необходимости покупать билеты заранее. Саша стоял за Груздевым и от происходящего ощущал себя не в своей тарелке. Казалось, что вот-вот хлипкий деревянный вокзал, построенный еще пленными японцами, будет разнесен полковником в щепки.