Я есмь дверь… - страница 38

На перроне Иркутского вокзала его и встретил тот человек, с которым он подружился и к которому сейчас летел. Все он делал вопреки уставам и правилам, на которых его кормили и воспитывали. Тогда в Иркутске он получил разъяснения, ему предписали инструктировать летчиков в лесоохранной, только что нарождающейся авиации, которую надлежало задействовать в тушении пожаров.

В стране в 1934-м году впервые провели работу по высадке парашютистов к местам лесных пожаров, что позволило создать государственную авиационную службу по охране лесов. Вот в эту службу и был до полного выздоровления прикомандирован Иван. На практике это выглядело так: ему предстояло летать на самолете У-2, на борту которого было 2 летчика, наблюдатель и пожарный парашютист. Командиры посчитали, что для Ивана это будет еще период легкого труда, хотя легкого там ничего не было. Вот такую первую информацию о предстоящей службе он и услышал на перроне Усолье-Сибирского вокзала от курчавого и улыбчивого лейтенанта, которого по воле случая тоже звали Иваном. Он был молодым и, похоже, горячим, как паровой котел. Казалось, что с него свищет пар, когда он втолковывал, насколько важна эта работа, которой они теперь вместе будут заниматься. Лейтенант ему сразу понравился, и мороз, которым его встретила Сибирь, уже не казался таким жгучим и требовательным.

До авиабазы «Белая» ехать было 18 километров по не очень хорошей дороге. Лейтенант сидел за рулем «полуторки» ГАЗ-АА, еще довольно новой и не раскуроченной. Рулить у него получалось.

* * *

3М отзывался на все его просьбы, и даже когда уже за Уралом появились первые признаки непогоды, вроде как сама попросила снизить потолок. Она была на его стороне. Лететь, предположительно, оставалось три часа, но эти часы были самыми сложными: внизу уже зима, ночь и непогода. Иван знал, что ему нельзя растерять свою поклажу: любая авария может принести что-то страшное. Сейчас карта оставалась его единственным ориентиром, а с земли, он надеялся, его давно потеряли, а если не потеряли, то вот-вот потеряют. Драконы топали ногами, они истребовали данные с учетом расхода топлива, где мог сесть 3М. Вариантов было много, была в этих расчетах и авиабаза «Белая», но, с учетом расхода топлива, он мог долететь и до Хабаровска. Драконы склонялись к мнению, что он будет лететь, пока не кончится топливо в баке, а его, по расчетам, хватало на 12 тысяч километров. Две термоядерных бомбы лежали, прижавшись боками и, похоже, никуда не собирались.

«Полуторка» хоть и была новая, но ехали почти час. Время уже было вечернее, и Ванек его сразу же повез к себе, в Сосновое, что было, по сути, за забором авиабазы. Вокруг поселка были сопки, поросшие сосновым лесом, а в соснах – прорехи для взлета и захода на посадку. Когда-то перед самой Испанией Иван в рамках тренировочных полетов летал сюда на больших машинах. Он всегда точно попадал в эти прорехи, что было предметом шуток у экипажа. Жену Ванек отправил к маме, чтобы не мешала мужскому общению. Но, прежде чем уйти, она от души наготовила.

Ванек-то был очень даже местным парнем, потомком то ли просто переселенцев, то ли еще царских каторжан. Он в 1934-м году окончил летную школу в Иркутске, и по требованию властей был отправлен в родной край организовывать авиаборьбу с лесными пожарами, которые, как выразился Ванек, происходили тут чуть ли не каждый год, и были бичом. Под его команду предоставили материальную базу и два У-2, новеньких, как и «полуторка». И он все это время занимался подготовкой парашютистов-пожарников. А вот выталкивать их силой со второго сиденья У-2 с парашютами не очень получалось. Но сейчас зима, и период был не пожароопасный, а вот с весны начнется. Ванек за ужином все это рассказал, горячо переживая за планы, которые ему предстояли. В этом же двухэтажном доме он ангажировал для командировочного комнату, а жена ее привела в жилое состояние. Ванек при каждом удобном случае хвалил свою жену, используя при этом очень своеобразные словосочетания и обороты речи, вроде как «Ярославна», хотя она была Катей.