– Это он зря, – усмехнулся Пётр. – Настя узнает, патлы мигом ему вырвет. Ревнивая – ужас! – пояснил он Александру, которому в тот момент стало не до разборок в молодой чете.
Кто из них более ревнивый, кто кому патлы вырвет. Волновало одно, какого чёрта Анни попёрлась на пристань с Русланом? Что за блажь? Какая надобность? В чём интерес? Пристань и пристань! Человек, выросший на берегу второго по величине озера России после Байкала должен был за жизнь видеть их в несметном количестве, даже если этому человеку всего девятнадцать лет.
– Я пойду за Анни, – Александр направился к двери.
– Ты чего? Дело там молодое, нам-то чего? – засмеялся Пётр.
– Тихо ты, – выразительно шепнула Нина, зыркая на мужа, округлив глаза. – Не лезь не в своё дело.
Когда за Александром закрывалась дверь, он отчётливо услышал Нинин голос:
– Ты посмотри, какая красота, будто привораживает мужиков. Звягильский, выходит, с ней шашни крутил, Руслан подорвался по первому щелчку, пока Настя не видит, Саша этот твой… переходящее красное знамя, прям, а не девушка.
– Молчи, дура ты, баба, не потому что баба, а потому что дура, – ответил громким шёпотом Пётр.
– Умник нашёлся…
Стояли сумерки, как это и бывает в Карелии – прозрачные, словно купол из голубоватого стекла, опускались. Макушки сосен и лиственниц упирались в небо, нагибались под ветром. Шелестели деревья, а кустарники вдоль дороги – невысокие облепихи, шиповник, который считался инвазивным видом, но прижился давно и основательно в этом месте, – стояли недвижимо.
Постепенно порывы перешли на лиственные деревья, а потом и облепиха с шиповником зашелестели, прогибаясь и пригибаясь. Штормовое предупреждение на берегу Ладоги – не пустой звук в любом смысле этого выражения.
– Анни, – Александр остановился как вкопанный, глядя, как его подопечная шла рядом с Русланом, который что-то рассказывал, активно жестикулируя и широко, довольно улыбаясь.
Нестерпимо захотелось стереть нахальную улыбку с морды этого сосунка. Размазать сопли по лицу. Закопать его тут же, не сходя с этого места, среди поставленных туристами неровных рядов сейдов*.
– Анни, куда ты пропала? – сдержал он рвущейся повышенный тон, когда парочка поравнялась с ним.
Остановились напротив. Анни нахмурившись, Руслан всё так же довольно улыбаясь. Улыбается он, урод!
– На утят ходила смотреть… – проблеяла та, виновато взглянув на Александра, будто на самом деле должна перед ним отчитываться.
– На кого? – переспросил он.
Утят? Грёбаных утяток с мамой уткой? Ей семь лет, пять? Или всё-таки девятнадцать?
– Да у нас там семейство утиное поселилось, каждый год прилетают, в этом тоже. Почти ручные, вообще ничего не бояться, как у себя дома, еду выпрашивают постоянно, – ответил за спутницу Руслан.
– Одно и то же семейство? – не зная, что ответить, вернее, опасаясь того, что рвалось с языка, произнёс Александр.
– Откуда я знаю, они ж на одно лицо, – пожал плечами Руслан. – Я это… Пойду, пожалуй, – ретировался он, посмотрев на Александра, у которого только искры из глаз не сыпались, хорошо, что копытом не бил, как бык на тореадора.
– Пока, – повернулся он к Анни, хотел было что-то добавить, сдержался, снова покосившись на Александра.
– До свидания, – пропищала та в ответ, как мышонок в полуобмороке.
– Ты почему пошла с незнакомым человеком на пристань? – уставился Александр на Анни, когда Руслан отошёл на приличное расстояние. – Ты не знаешь его. Кто он? Чем занимается? Зачем он потащил тебя на пристань, в эллинг? Какие у него были намерения?
