Я не препод, я Учитель! - страница 11

В школе дяди Коли я стеснялась, да и дома отношение к нему у меня переменилось. Я уже не воспринимала его как родного дядю. Он стал для меня Учителем – существом более высокого порядка! Наверное, тогда во мне и зародилось жгучее желание – стать педагогом. Разве не здорово – дарить детям радость первооткрытия, как это получалось у дяди Коли!

Неудивительно, что с тех пор любимой моей игрой стала «игра в школу». Я буквально умоляла своих подруг и знакомых малышей присесть за воображаемые «парты», раздавала бумажки, и мы дружно выписывали все те же кружочки, палочки, буквы с цифрами. Я помогала им, поправляла руку, а после с упоением ставила пятерки – всегда одни только пятерки! Не знаю, каково приходилось моим спутникам по детским играм, но я в те минуты ощущала подлинное счастье! Да и ученики моей тогдашней «школы» недовольства не высказывали – «уроков» не прогуливали, с «учителем» не пререкались.

Нередко, вспоминая свое детство, ученые, художники и писатели рассказывают, как много они читали. Я в этом смысле опоздала – и опоздала весьма основательно. Книг у нас попросту не было. Была одна старенькая по бухучету, но в ней я писала исключительно палочки-кружочки. Чтение открылось для меня много позже, а тогда моим любимым занятием была работа по дому. Да, да! Можно смеяться, но я действительно любила наводить чистоту – без конца протирала тряпками столы и полки, занималась мытьем посуды и полов. На этом однажды и погорела. А правильнее сказать – прокололась. Отмывая пол, умудрилась наступить пяткой на случайный гвоздь. Но гвоздь там или не гвоздь, – учеба прежде всего! Отчаянно прихрамывая, я добрела до школы, а там потеряла сознание от потери крови. Пришлось дяде Коле делать мне перевязку и нести домой на руках. С учебой в тот день у меня не вышло…

Пролетели три мирных года, но и в 1948 году наш папа продолжал работать в Трудовой армии, в далеком Свердловске. Работал он на ТМЗ, что расшифровывалось как турбомоторный завод. Завод этот только-только построили, и рабочая сила там была в дефиците. Дисциплина в трудоармии соблюдалась суровая, и отец даже не имел возможности навещать нас. Всякий раз, выбираясь к нему, мама вынуждена была оформлять пропуск. К папе в город она отвозила картошку, обратно везла что-нибудь полезное – нитки, иглы, ткань. Однажды накупила целый чемодан ситца, а на станции Злоказово его и украли. Но пережили, воровство тогда было делом повсеместным.

И вот в один прекрасный день нашему разобщению с отцом пришел конец. Маме дали долгожданное разрешение на переезд к мужу в Свердловск. Мы были в восторге и тревоге. С одной стороны ехать к папе – это чудо, с другой – страшновато покидать родную деревню. Но если решили, значит – решили. Мы спешно собрались, благо вещей было немного. Все накопленные непосильным трудом богатства запросто уместились в один сундук и пару холщевых мешков.

Сегодня, чтобы добраться на машине из Екатеринбурга до моей родной Верхней Вязовки, понадобится 4 часа. Тогда же это вылилось в самое настоящее путешествие! Сколько потрясений мы испытали, сколько открытий сделали! Наверное, не меньше, чем сделал Радищев, путешествуя из Петербурга в Москву, или мореплаватели, попадавшие из Европы в Америку.

Отлично помню эти дни. Была теплая осень – октябрь 1948 года. Скрипит и покачивается наша телега, справа и слева проплывают красивейшие лесные пейзажи с золотисто-багряной листвой. Над нами чистое голубое небо, всхрапывает и неспешно цокает копытами везущая нас лошадка. Бабушка Анна провожает нас, дает последние напутствия. 40 километров до станции Злоказово и впрямь превращаются в настоящее путешествие.