Я не препод, я Учитель! - страница 10

И напоследок еще один неласковый штрих, касающийся моей мамы. В школу она пошла в 1921 году. Сначала училась в Леузах, потом в Мессагутово. Закончила на «отлично» 4 класса, и ее в числе лучших учениц отправили на преподавательские курсы. Но стукачи не дремлют. Все тот же Семен Плотников написал донос, в котором требовал, чтобы дочь белого выгнали с курсов. Мою маму из учащихся перевели в разряд вольнослушательниц и переместили на последнюю парту. Так тогда боролись в стране с врагами народа. Однако и там она училась отменно, даже «подтягивала» неуспевающих. Правда, зимой, в самые холодные дни, сама попадала в число отстающих, поскольку пропускала уроки. Ей просто не в чем было ходить в школу, – ни пальто, ни валенок. Поэтому старалась учиться дома (хотя и не было тогда сегодняшнего дистанта), а после активно нагоняла. Мама рассказывала, что учителя ее любили, оценок не занижали, а пропуски прощали. Тем не менее, проучилась она недолго, дома требовались рабочие руки. В пионерах тоже не побывала. С одной стороны висело клеймо «дочери белого», с другой возражала набожная бабушка Наталья. То же самое ощутили на себе сестра Настя и брат Ефим. Последнему, как сыну «белого», не дали учиться в горном техникуме в Миасе. Словом, приходилось непросто, однако мама все же закончила курсы редакторов в Кигах, выпускала газеты. Работала продавцом, комендантом, кладовщицей, оператором ТЭЦ – и работала практически до последних лет, пока не подступили вплотную болезни…

На дворе 1946 год, и мне исполнилось 7 лет! Я иду в школу – самую что ни на есть настоящую! Наверное, сегодня многих удивит, но первая моя школа представляла собой обыкновенную избу, и в моем первом классе за столом сидело всего пять человек, включая меня. Ну, а наш учитель был моим родным дядей Колей – тем самым, что верхом на коне принес в деревню долгожданную весть. Среди наших сельчан он был самым грамотным, поскольку успел до войны закончить 10 классов, честно воевал и остался жив. Сегодня школы кругом безжалостно сокращают, сливая в нечто огромное и дешевое, ну, а в то тяжелое время, как ни удивительно, образованию давали шанс даже в таких крохотных поселениях, как наше.

Как бы то ни было, к школе мы готовились крайне ответственно. Благо и советник у нас имелся – старшая сестра Нина. Мама сшила мешок для моей главной реликвии – букваря, купила две тетради – по чистописанию и арифметике. Заготовили мы и чернила: черные – из воды и сажи, коричневые – из вареной коры вяза и дуба, красные – из свеклы. Чернила разлили по бутылочкам – для Нины и для меня. А еще ей и мне вручили по новенькому карандашу.

Старшая сестра занималась у Кирилла Алексеевича, я – у дяди Коли. Отлично помню свой первый восторг: с каким упоением я выводила на чистых пахучих страничках тетради палочки и кружочки. Одну строку – черными чернилами, следующую – красными. Когда дошли до букв и цифр, стало еще интереснее. Любимой моей цифрой была пятерка. Нравилось и выводить ее, и получать. Я и про свой день рождения – 5 августа думала, что это неспроста. В какой день родишься, таким тебе и суждено прожить потом всю жизнь. Смешно, но если мне ставили четверку, я испытывала отчаяние. Казалось, вся тетрадная страница испорчена. И как жаль, что тетради были такие тоненькие, а домашние задания такими небольшими. Мне хотелось писать и писать! Спасибо маме, она находила для меня старые ведомости и газеты, разрешала писать прямо на них.