Ольрун поджала губы, и ссора иссякла, так и не начавшись толком.
На самом же деле, синяк сэра Эрика не давал мне покоя. Неужели это – подарок от сэра Эдейла? Этот господин еще и буйный пьяница? Я не отказалась бы найти в брате короля еще пару-тройку пороков и недостатков, но сэр Раскел что-то шепнул Эрику, указывая на меня, и юный рыцарь с готовностью подошел к нашим креслам.
- Отец спрашивает, понравились ли вам подарки, леди, - любезно обратился он ко мне.
- Понравились, благодарю, - ответила я чинно, понимая, что нельзя выказывать ни пренебрежения, ни особого восторга. Меня не учили этикету и светской беседе, но от сестер я кое-что узнала, и теперь была рада, что не ударю в грязь лицом. Леди должна воспринимать все так, словно жизнь идет мимо нее.
- А что понравилось больше всего? – продолжал учтивую беседу Эрик.
- Книги! – выпалила Стелла.
- Лошадь! – сказала я одновременно с ней.
Эрик засмеялся, и мы со Стеллой тоже позволили себе улыбнуться, а Ольрун только нахмурилась, но на нее уже никто не обращал внимания.
- Хорошо, что вы подошли, хочу кое о чем вас попросить, - я благожелательно рассматривала юношу, и он с готовностью подался вперед, показывая, что исполнит любой приказ быстро и с радостью. – Возьмите вон то блюдо с изюмом и инжиром, – показала я, и присядьте рядом с нами.
Взяв блюдо с лакомствами, Эрик сел на скамеечку у моих ног, и мы со Стеллой с удовольствием стали по очереди таскать сладкие виноградные ягоды.
- Почему у сэра Эдейла на гербе – сухое дерево? – спросила я. - Ведь герб Норсдейла – нападающий волк. Разве у братьев не один отец?
- Один, - несколько смущенно признался Эрик. – Только сэр Эдейл, с вашего позволения, никогда не носил фамилию Сомарецов.
Я забыла про изюм, услышав это. Ольрун заметно оживилась и придвинулась ближе, чтобы не пропустить ни слова.
- Хотите сказать… - начала я.
- Сэр Эдейл – незаконнорожденный, - подтвердил мои догадки Эрик. – Хотя и старший. Его матерью была леди Леттис, фрейлина покойной королевы Глорианды, матушки короля Альфреда. Покойный милорд Сомарец так и не признал его, но когда сэр Эдейл в битве при Гамельшире заслонил короля Альфреда от стрелы в упор, то был пожалован фамилией и получил герб. И теперь сухое дерево, где все это произошло, будет украшать герб Эдейлов до скончания веков, чтобы напоминать о верности и чести.
- Как поэтично! – восхитилась я. – Наверное, сэр Эдейл в восторге, что он является примером верности и чести.
- Поэтично? Хм… - казалось, Эрик был озадачен. – Да, можно и так сказать, леди. Тогда же милорд Чедфлер прозвал сэра Эдейла «Рука-в-несчастье», в знак того, что в беде он всегда приходит на помощь.
- Какой чудесный и самоотверженный человек, - продолжила я восторги и не удержалась, чтобы не посмотреть на сэра Эдейла. Тот, словно чувствуя, что разговор коснулся его персоны, посматривал в нашу сторону искоса и с подозрением.
- Рэндел такой, - признал Эрик, почесав припухшую скулу.
- Именно этот замечательный человек наградил вас этим украшением? – спросила я, понизив голос и коснувшись указательным пальцем уголка своего левого глаза.
Эрик покраснел так отчаянно, что мне стало его жалко.
- Просто недоразумение, - пробормотал он.
- Вы уверены, что это – именно оно? – спросила я с вежливым участием.
Наши взгляды встретились, и я увидела в глазах юного рыцаря неприкрытое восхищение – так смотрел на меня только Вильям. Лицо Эрика дрогнуло, и он произнес – хрипло, как будто не своим голосом:
