– И если бы я была несчастна в браке, вас бы это вдохновило? Или всё же вы бы подумали: ну какой она психолог, чем может помочь, если в своей семье разобраться не может?
Змеев снова покачнулся, размышляя, а затем всё же рухнул в кресло, будто не находил сил больше стоять передо мной.
Я перевела дух. Всё же этот мужчина подавлял. Ростом. Властностью. Какой-то тяжёлой аурой. Резкостью высказываний.
– А если бы я была счастлива в браке, – повела я его дальше, – вы бы сочли, что я не способна вас понять, услышать, помочь? Потому что не пережила, не прочувствовала, не знаю, как это происходит?
Он молчал, устраиваясь поудобнее в кресле и складывая руки на плоском животе. Я сочла это за добрый знак.
– Ваша логика трещит по швам, аргументы не выдерживают критики, потому что вы накладываете личный опыт на деловой, а это не всегда знак равно.
Зря я об этом сказала. Промашка. Он тут же взвился, как костёр, в который подбросили дров.
– Ставим диагнозы по лицу? Гадаем по звукам бубна? – подался вперёд, напрягаясь, как хищник перед броском.
– То же самое я могу сказать и о вас, – в отличие от него, я излучала внешнее спокойствие и благодушие, но уже всё зря, всё бесполезно: Змеев снова вскочил на ноги и начал мерить мой кабинет шагами.
Помещение небольшое – заметила я отстранённо. Надо было всё же соседнее брать, предлагали же. Но мне показалось, что здесь достаточно просторно, высокие потолки, много света и воздуха.
Это, наверное, потому казалось, что не попадались типы, подобные Змееву. Вероятно, и огромное помещение меня не спасло бы.
А так… Он отшвырнул кресло, будто пушинку, – мешало оно ему, и огромными шагами – от стенки до стенки, метался, будто маятник. Как он прожил со своим взрывным характером столько лет? Как управлял бизнесом, если не может сдержать негативные эмоции, но в то же время прячет, как царь Кощей, всё то, что болит, но так и просится наружу?
– Ты всё переворачиваешь с ног на голову. Пользуешься этими своими штучками! – разродился он гневной тирадой и перешёл на «ты».
– Я всего лишь выстраиваю логическую цепочку, – попыталась ему возражать, всё ещё спокойно.
– Лучше бы ты действительно вышла замуж и родила детей, выполнила самое главное предназначение в жизни женщины, чем сохнуть здесь, в четырёх стенах, и морочить голову клиентам, внушая им благополучие и уверенность, что способна решить все их проблемы!
Змеев плыл на своей волне и никак не хотел слышать, что ему говорю я.
– Вы опять за своё. Профессиональное не равно личное. Учитель может учить детей, не имея семьи. Токарю не обязательно жениться, чтобы правильно выточить деталь. Одно другому не мешает абсолютно. Я выйду замуж и рожу детей… – довести мысль до конца я не успела. На последней фразе Змеева разорвало, как ядерную бомбу:
– Что ты знаешь о жизни, глупая девчонка? Что ты можешь дать мне?
Можно сказать, каждый говорил сам по себе и почти одновременно.
Я заткнулась, пытаясь переварить очередное оскорбление. Он заткнулся, как-то странно разглядывая меня. Более тщательно, чем до этого. Прожигал насквозь.
Я попятилась. Точно так делал его сын, когда задумывал какую-то пакость.
– Годится! – щёлкнул он пальцами. – Ты родишь мне детей. Я согласен.
7. Глава 7
– Погодите, погодите, – ещё больше попятилась я и как-то беспомощно вытянула руки вперёд, словно защищаясь от этого напористо-властного мужчины, что ломал все мои барьеры и устои, пёр напролом и слышал только себя. – Что значит, согласен? Что значит «родишь»?.. Это, может, я должна согласиться? И вообще…
