— Её спрятали? — улыбнулась Вера.
— Понятия не имею, это женские дела, они разбалтывают эти вещи только друг другу.
— Интересная картина получается. То есть, рабыни свободнее в этом плане, чем аристократки?
— Это полностью зависит от хозяев, кому как повезёт. В некоторых домах девушек отдают в качестве награды за заслуги, но даже там муж старается поинтересоваться её мнением, хотя бы раз. Потому что в неугодных браках женщины умудряются плохо вести дом и годами не беременеть, а потом брак расторгают, и в следующем она внезапно оказывается хозяйственна, мила и плодовита. Поэтому их спрашивают. Не напрямую, конечно, но... — он задумался и изобразил загадочный жест, который Вера не поняла, наморщила лоб и спросила:
— Как можно спросить не напрямую?
— Задать любой вопрос, в котором есть намёк на всю оставшуюся жизнь.
Она шутливо округлила глаза:
— Прямо любой? А недопониманий не возникает?
— Нет, обычно девушки ждут этого вопроса, это же не на пустом месте происходит.
— Ты же говорил, что встречаний и гуляний под луной нет?
— Ну... не то чтобы совсем нет, иногда есть. Но я же о рабах говорю, они всё время заняты, прогулки под луной — это время, оторванное у сна, это можно сделать пару раз, но не каждый день, это издевательство. Мучить девушку ночным побегом из дворца, прыжками через забор, разговорами где-то в зарослях, где никто не найдёт, с перспективой попасться страже и получить плетей за побег... Лучше дать ей выспаться, она больше оценит.
Вера потёрла висок, пытаясь собрать в голове картину, но не смогла.
— Я до сих пор не понимаю, как они понимают друг друга. Как она узнает, что она тебе нравится?
Он рассмеялся:
— Да всё просто, там много разных мелких способов обратить на себя внимание. У цыньянцев почему-то принято что-нибудь у девушки украсть или отобрать, — Вера округлила глаза, он улыбнулся, кивнул: — Глупо звучит, но получается действенно. Что-нибудь нужное, причём нужное для работы прямо сейчас, или шпильку из волос выдернуть и убежать...
— Детский сад, — рассмеялась Вера, он кивнул:
— Это весело. Она ходит ищет, орёт: «Кто взял, верни, скотина!», а ты ходишь прячешь, или показываешь, дразнишь и убегаешь, она за тобой с метлой гонится, ругается — благодать. А потом где-нибудь наедине поймать и спросить: «Хочешь бить меня метлой каждый день?», если скажет: «Нет», значит не хочет, если смутится и промолчит или скажет: «Да хоть кочергой до самой смерти!», значит можно идти со старшей служанкой разговаривать.
— Дурдом, — рассмеялась Вера, отдышалась и спросила: — Так ты не ответил на вопрос, у тебя есть девушка или нет?
— Эм... теоретически, есть. Но по-моему, она не в курсе, что она моя девушка, — изобразил смущение Двейн, Вера опять закрыла лицо руками от смеха, Двейн развёл руками: — У меня ощущение, что мы говорим на разных языках, хотя вроде бы по-карнски оба. Я конечно не особенно хорошо знаю карнский, но вряд ли причина в этом.
— Ты у неё шпильки воровал, что ли?
Он молча опустил голову, она расхохоталась ещё сильнее, он наигранно вздохнул:
— Я ей даже бить меня метлой каждый день предлагал, она сказала, что я странный, чёрт её знает, как это понимать.
— А вы давно знакомы?
— Ну так порядком уже. Несколько лет.
