Ерофей Христофорович хотел было развести руками, дескать, больше ничегошеньки, однако тут же передумал – а вдруг обыщут. Густо покраснев, он достал из кармана трико – серебряную ложечку и пробормотал:
– Извините, пожалуйста.
– Да ничего, ничего, бывает, – снисходительно заметил вожак, с таким интересом рассматривая ложечку, что учитель мысленно распрощался с ней.
– Господа, прошу вас понять меня и извинить, потому как в настоящий момент у меня с собой денег нет, – Матрёнин для убедительности похлопал по пустым карманам. – Но вы не сомневайтесь, я их завтра вам принесу, ей-богу принесу. Сегодня уже, к сожалению, поздно.
– Ладно, учитель, сделаем так… – после многозначительной паузы, бородатый предложил свое видение сделки: – Принесешь завтра деньги – получишь палки вместе с другим барахлом. Однако, велосипед мы у тебя конфискуем, как бы в залог. А вдруг ты не вернешься? Нам гарантия требуется. И не вздумай натравить на нас легавых. Учитель, ты понял меня?
И столько в его голосе было угрозы, что Ерофей Христофорович усиленно закивал головой. Он лишь осмелился спросить, как он домой доберется без велосипеда – далеко же, да и вечер уже.
Бомжи, довольные удачной сделкой, дружно рассмеялись и посоветовали учителю топать ножками-ножками, дескать, тебе это не помешает, вон животяра какой.
«Дался им всем мой живот!» – сердито бурчал Матрёнин, торопливо направляясь в сторону далекого города. По обе стороны дороги – тайга полная голодных медведей, которых как и людей, словно магнитом тянет на свалку. А что, после зимней спячки они действительно голодны, могут запросто слопать и не посмотрят, что он человек самой мирной профессии – учитель. Впрочем, Ерофею Христофоровичу повезло – медведи ему не встретились, однако марш-бросок в обратном направлении дался ему, ох как нелегко! Спасибо соседу, которого подняла встревоженная долгим отсутствием мужа Наталья – супруга. Километрах в трех от города сосед, обнаружив едва передвигающего ноги учителя, привез его домой, где тот едва отдышавшись, рассказал о своих злоключениях, над которыми сосед долго смеялся, а Наталья нежно поглаживая супруга по руке, приговаривала: «Бедный, бедный мой Ерофеюшка…»
После позднего ужина опять созвали семейный совет. Сыновья опять единогласно предложили плюнуть на цены и пойти купить или финские палки, или пластиковые лыжи, мол, батя – двойная выгода: летом будешь с палками бегать, а зимой на лыжах ходить. Наталья подсовывала телефон: немедленно звони в полицию, это чистейший грабеж среди бела дня. Сам Ерофей Христофорович сказал, что он дал слово, что он обещал и желал бы вернуть свое добро мирным путем, то есть – через переговоры. В противном случае он не получит ни палки, ни раритетную «Зингер» образца 1911 года, ни даже книгу старых кулинарных рецептов, не говоря уже о серебряной ложечке. «Нет-нет, мы пойдем другим путем, – безапелляционно заявил он, – и выкупим за минимальную сумму в пределах… ста рублей… нет, лучше за двести». Семья согласилась с ним.
Рано утром, еще до того, как собачники вывели своих питомцев на прогулку, Матрёнин в спортивном трико выбежал из дома. Утренний воздух, особенно за городом, был свеж и полон кислорода. Два вчерашних броска на свалку благоприятно подействовали на организм, дышалось легко, полной грудью, ноги хоть и побаливали, однако не подгибались от усталости, как вчера.
