Его веки тяжелеют и наконец закрываются. Возня со мной изматывает даже Самира. Одни только мои концерты требуют стальных нервов.
Поняв, что я совсем обнаглела, заграбастав и плед, и одеяло, решаю поделиться. Поднимаюсь с дивана и тихо подкрадываюсь к Самиру. Расправив плед, накрываю эту мускулистую гору, но он тут же хватает меня за запястье, а второй рукой вынимает пистолет из кобуры.
Вот это реакция! Я и пикнуть не успеваю.
Несколько секунд мы смотрит друг в другу в глаза, потом пистолет с щелкающим звуком возвращается на место.
— Я не хотела тебя напугать, — мямлю едва слышно, глазами указывая на упавший на пол плед.
Самир разжимает пальцы, отпуская мою руку. Звучно выдыхает, непроизвольно выдав себя: он тоже живет в каком-то страхе. Может, именно это тянет меня к нему? Влечение родственной души?
— Простите. — Он ладонями потирает лицо. — Лучше бы я увез вас домой.
— Кто сказал, что так было бы лучше?
Я обхожу его и решительно залезаю к нему на колени. Не так, как в детстве к отцу. А по-взрослому. Развязно. Разведя бедра.
Самир затаивает дыхание. Всего от меня ожидал. Всего из того, о чем отец поведал. Но у меня ведь и тайны есть.
— Элла Валентиновна, что вы делаете? — уточняет, хмурясь, но не снимая меня с себя. Даже когда его ладони на свои ягодицы кладу, не отнимает их.
— Проверяю, — отвечаю с ласковым урчанием и рукой упираюсь в его твердую грудь.
Бешеное сердцебиение говорит громче слов. Я его волную. Как женщина, а не как объект.
В его глазах туман клубится, стоит мне прильнуть ближе и взглядом ощупать его лицо.
Нет, я ошибалась. Он красив. Эта красота кричащая, дерзкая, неповторимая. Он и сам не знает, каким неодолимым магнетизмом притягивает меня к себе.
— Элла… — его голос становится хриплым, возбужденным.
Я пальцем касаюсь его губ, запрещая говорить. Упиваюсь этим пикантным моментом, насыщенным агрессивным томлением.
Руки Самира сжимаются на моих ягодицах, зубы стискиваются. Разум твердит ему скинуть меня, остановиться. Но сердце…
Я перестаю улавливать его биение. Мое никогда не колотилось так остервенело, как сейчас его. Не соврал. Есть у него чувства ко мне. На тормозах с трудом держатся. Наши отношения и для него пытка. Причем адская. Жестокая. Нестерпимая. Я беру все, что хочу. Для него же я — табу. Знать это, понимать, но соблюдать границы намного сложнее, чем хранить свою симпатию на стороне. Самир каждый миг живет, стекло глотая.
— Не шутка, — шепчу, читая его по глазам. — Любишь. Болеешь мной.
— Прекрати, — просит он. — Пока сама не заболела. Потом страдать будешь.
— Почему ты уверен, что уже не заболела?
Обвиваю его шею руками, подтягиваюсь и касаюсь его губ своими. Сорвавшись с цепей, Самир крепче прижимает меня к себе и поцелуем впивается в мой рот. Зря я верила своим подружкам, что мужчины за сорок слюнявые и не умеют целоваться. Это они выбирали не тех. Я же впервые испытываю то потрясающее головокружение, о котором пишут в любовных романах. Ни один парень до этого не целовал меня так горячо и самозабвенно.
Чувствуя напряжение всех частей мужского тела, я на мгновенье замираю.
— Не положено принцессе со стражником в любовь играть, — шепчет он.
— А с рыцарем?
— Я не рыцарь, раз ты меня боишься.
— Не боюсь, — отвечаю, опять целуя его, и повторяю: — Я… тебя… не… боюсь.
10. Глава 9
Экспресс моего порочного желания не остановился бы, не ухватись Самир за остатки разума. Это он тормозит меня, когда я с разгона лечу в бездну и тяну его за собой. Убеждает, что нам опасно спешить. Но не бросает в одиночестве. Соглашается разделить со мной диван, хоть и под разными одеялами.
