Тошно от всех этих условностей! Почему я не могу, как другие? Почему не могу любить и быть любимой, не оглядываясь на семью? Не опасаясь мнений и пересудов?
Мы с Самиром расходимся, так и не взглянув друг на друга. А на сердце такая тяжесть, какой не было даже при расставании с Никитой.
Я долго отмокаю в ванне, обмозговывая свои ночные приключения. Какие бы стены ни выстраивал между нами Самир, у него теперь новый статус. Не отвертится!
Макияжем я занимаюсь сама, укладку мне делает няня. Воспитывая богатую избалованную девочку, она стала мастером на все руки, так что я и не думаю вызывать парикмахера. Няня прекрасно справляется с крупными локонами, нахваливая мой новый оттенок волос.
Платье надеваю фиалковое, как и планировала. Ровно в восемь спускаюсь в фойе, где меня уже ждет Самир. Смотрит на меня украдкой и тут же отводит взгляд в сторону. Желаемого комплимента мне не видать.
Вздохнув, обуваю сапоги и надеваю шубу. Няня помогает ее застегнуть, весело щебеча:
— Ни в чем себе не отказывай, Элечка. Ты заслужила отдых. Обещаю, что не скажу Валентину Борисовичу, если вернешься поздно. Самир тоже. Правда, Самир? — подмигивает ему. — Ты взяла телефон?
Не то что не взяла, я даже не знаю, где он. Наверное, уже разрядился.
— Не надо. У Самира же есть.
Взяв клатч, выхожу вслед за своим телохранителем. Он усаживает меня в машину и медленно выезжает за ворота.
Я воровски поглядываю на него, напрасно ожидая, что расшевелится. Завис. Конкретно завис. Тайком любить меня, видимо, легче, чем признавшись.
— Тормози! — приказываю, потеряв терпение.
— Не положено, — отвечает на автомате.
— Немедленно! — рявкаю, кинувшись на руль.
Самир молниеносно выравнивает машину, съезжает на обочину и тормозит.
— Это что за выходки?! — ругается, грозно взглянув на меня.
— Ты мне скажи! — требую я. — Ты везешь меня к моему бывшему парню! С ним я проведу вечер! С ним буду танцевать! Он будет держать меня за руку! Тебе что, плевать?! Сегодняшняя ночь ничего для тебя не значит?!
Поджав губы, Самир руками ударяет по рулю и отворачивается. Дышит тяжело, сдавленно, прерывисто. Мотнув головой, отстегивает ремень безопасности, разворачивается ко мне корпусом и подается вперед. Обводит меня масляным взглядом и вполголоса произносит:
— Мы по тонкому льду пошли, Элла. Он треснет. Провалимся оба. Оба потонем. Не могу я так с тобой. Жестоко это.
— А если уже поздно? Как ты собираешься мириться с тем, что я тоже голову потеряла? Свои чувства заглушишь, а мои?
— Зачем я тебе? Я не богат. Старше тебя. У меня за плечами столько… всякого…
— Дерьма? — горько кривлю губы. — Я удивилась бы, услышав, что ты половину жизни провел посреди ромашкового поля. Ты не общаешься с сестрой. С единственным родным человеком. На это должна быть веская причина.
— По этой же причине твой отец никогда не смирится с нашими отношениями. Элла, он влиятельный человек. Его не обвести вокруг пальца, но есть вещи, о которых и он не знает. Знал бы, на километр меня к тебе не подпустил.
— Он и обо мне многого не знает. Руслан в Америке спортом увлекся. Когда вернулся, тут в нелегальных уличных боях участвовал. Я даже на него ставки делала. Потом и сама втянулась. Два года в подпольных клубах тренировалась. Об этом никто не знал. Только Руслан и Никита. Возможно, Богдан догадывался и еще пара человек из моего окружения.
Самир хмурится. Опять в его взгляде глубокая сосредоточенность.
