На веранде стоят железная кровать и ящик. Анну и двух ее маленьких детей привели сюда местные жители, сами вот уже несколько лет обитающие в землянках.
– Поживи здесь пока тепло, а к зиме отроем тебе землянку, – пообещали они.
Лена тихонько поднялась на скрипучее крыльцо и снова бросила взгляд в сторону дороги, которая продолжала натужно гудеть. Только теперь она разжала кулачок и увидела на ладошке пряник. От тепла ладони обливка пряника размякла, потрескалась и превратилась в крошку. Но приятный запах мяты и хлеба остался. Этот пряник они съедят вместе с братом.
На веранде тихо. На ящике горка голубики и кружка с травяным чаем. Быстро расправившись с едой, Лена подходит к кровати.
– Ты где пропадаешь? – устало спрашивает Анна.
– Я не пропадаю. Я встречаю папу!
Анна в смятении. Она гладит худенькие плечи дочери и шепчет:
– Папа сейчас очень далеко…
Как еще она может объяснить ребенку, что папы больше нет?
Анна получила похоронку в военкомате, когда после снятия блокады переправляла сирот, вывезенных из концлагеря, в один из детских домов Ленинграда. Но сказать детям, что отец погиб, так и не решилась.
Лена делает вид, что уснула, но на самом деле это не так. Звуки, долетающие с дороги в разбитый дом, не дают ей покоя: а вдруг, пока она спит, папа пройдет мимо!
Девочка прислушивается к дыханию матери и осторожно слезает с кровати.
Она выходит на крыльцо и всматривается в сторону натужно гудящей дороги; прослушивает ее звуки. Подняв руки вверх и в стороны, девочка пытается отодвинуть ночь и увидеть загорающийся вдали рассвет, а за ним – нечто очень близкое и родное.
Москва, 21 декабря 2018 г.
Памяти субмарины «Курск»
На палубе крейсера Адмирал Нахимов приспущен флаг. У матросов и офицеров сняты головные уборы. Экипаж минутой молчания провожает в последний путь боевых товарищей с подлодки Курск. На воды Баренцева моря ложится траурный венок. Скорбит флот. Безутешны родные и близкие. С ними скорбит вся страна.
На свободном пирсе, продуваемом ветром, одиноко стоит женщина в черном платке и непрерывно смотрит на вспенившиеся волны. Не придерживаясь ритуала прощания, она опускается на колени и кидает в пучину слова:
Море! Я пришла к тебе с просьбой стихию унять и позволить увидеть сына. Умоляю… яви состраданье! Позволь попрощаться!
Слова прерывает грохот обрушивающейся на причал волны. Мощная, она достигает берега и с шумом отступает. А навстречу неторопливо идет следующая, не менее грозная. Возможно, это предтеча большого шторма. Но у матери другие ощущения. В рокоте волн она улавливает тяжелый вздох. Он распадается на необычные шорохи и звуки и входит в ее сознание яркими вспышками говорящих образов:
Свет… Небо… За толщей воды я вижу вершину сопки… И тебя, милая мама…
Женщина разгибает спину и наклоняется в сторону моря чтобы лучше расслышать обрывки долетевших слов. Да! Это голос Алешеньки! Ее сына, дорогого мальчика. Он как бальзам на израненную душу. Море услышало ее просьбу. Оно отвечает…
О, эти грозные волны! С шумом и брызгами они разбиваются о причал. Начало ее скорби, ее седины, грустной песни, взятой из тетради стихов сына. В порыве благодарности, она рассказывает их отрывки Владыке морей: «Мальчишки мечтают о море. О его назначенье в судьбе. Повзрослев, уходят в походы, оставляя сердца трепетать на волне».
Но чу! Стон повторяется. А разум уже переводит его звуки в понятные только ей одной слова. О, как рвется к небу душа! Пока мы здесь, на глубине и давит грудь вода, душа в плену. Ей нет покоя! Как разорвать железный саркофаг и всплыть наверх, в высокую волну? Увидеть свет. Наполненные жизнью берега. Тебе родная… Взглянуть, дотронуться до милого лица…
