— Именно. И потому что не хочу, чтобы тобой пользовал кто-то ещё.
— Кроме тебя.
— Кроме меня.
— Очаровательно. Далеко пойдёшь, — мужская ладонь буквально прожигает до костей ту часть поясницы, что не закрывает укороченный тонкий свитерок.
И снова его запах...
Блин! От толстовки ведь специально избавилась, оставив её на заднем сидении джипа, но что толку, если он вновь налип на меня? И сто процентов будет теперь сопровождать до следующего похода в душ.
— Стараемся. Кстати, для протокола — якшаюсь я сейчас только с тобой.
— Что так? На других силёнок уже не остаётся? Старость, да?
Проигнорировав колкость, Артемий медленно склоняется, обхватывая трубочку губами и делая несколько глотков холодного кофе.
— Какая дрянь, — демонстративно морщатся. — Как это можно пить?
— Очень просто. Смотри, — проделываю тоже самое, но добавляю ещё и язык, способный придать даже поеданию омерзительного на вкус гематогена эротический подтекст.
И добиваюсь явных успехов.
— Всё дразнишь? — понимающе ухмыляются. — Продолжай-продолжай. Мне нравится. Кстати, какие планы на вечер?
— Предлагаешь закрепить результат?
— Решительно требую. Знала бы ты только, что мне снилось... Зря не осталась до утра. Вместо этого пойла тебя бы нежно разбудил мой член. Это куда приятнее.
— Нежно? Фу, какая пошлость. Я тебе кто, хрупкий цветочек?
— Хрупкий цветочек? О, нет. Ты хлеще Церберы и Аконита, но это и прёт, — усмехнувшись, запечатляют контрольный поцелуй на моём лбу.
— Что за Цербера?
— Дерево в Индии. Идеальный яд для убийства, потому что не оставляет следов в организме.
Ух ты, приласкал так приласкал. Однако, не могу не признать, это даже лестно.
— Твои познания в ботанике впечатляют.
— Скорее, в ядах. Слушай, Белинская, а давай замутим? Чисто на недельку-другую. Повеселимся и разбежимся.
Фига себе какие запросы подкатили!
— Травануться не боишься?
— Не боюсь.
— Что ж, в таком случае рискнуть можно, — проворно выскальзываю из его стальных объятий, шурша пакетом с круассанами. — Правда ценничек выйдет кусачий. Осилишь?
— Ценничек? Ты и сюда впихиваешь торгово-рыночные отношения?
— Естественно. Мне ведь тоже должна быть хоть какая-то выгода.
— А бесплатно что, совсем никак? — с досадой оборачиваются, следя за тем, как я, обойдя машину и не найдя обещанных мародёрских посланий, щёлкаю белком сигнализации. — Ради поддержания тонуса там, или во имя большой светлой любви?
— Спиридонов, не витай в облаках, — отвешиваю ему ироничное, распахивая водительскую дверцу. — Нам с тобой в этой жизни ну никак не по пути, так что большую светлую любовь я поищу в другом месте, — шлю ему на прощание волшебный поцелуй и скрываюсь в салоне, оперативно блокируя дверцы. А то ещё решит увязаться.
Нет. К счастью, не пытается. Вот и славно!
Ставлю Колд Блю в подстаканник, круассаны скидываю на соседнее сидение и завожу заурчавший движок, нашаривая ремень безопасности.
Я планировала поехать на кладбище ближе к вечеру, но раз уж меня так невежливо подорвали, а особых дел, кроме подготовки к лекциям, нет, решаю чуть сместить временные рамки. Тем более что выговориться мне стратегически необходимо.
В последние месяцы, с момента, как я приехала в Питер на похороны, это уже стало чем-то вроде терапии — приезжать раз в неделю, садиться напротив могилы и битый час выплёскивать то, что и рассказать, на самом деле, больше некому. Не Борису же, ну право.
