— Хороша же пай-девочка, — спина леденеет от раздавшегося позади голоса. Чёрт! Как он здесь оказался?! Хвоста же не было! — Это ты просто не видела, с каким воодушевлением твоя сестрёнка пускала себя по кругу. А я видел.
13. Глава двенадцатая. Кладбище
POV СПИРИДОНОВ
Несколько секунд оцепенения и окаменевшая Белинская оживает, приходя в движение.
— Что, принимал участие? — обернувшись через плечо, бросают на меня полный ненависти взгляд.
Ого, это что-то новенькое. Неужели с безэмоциональной куклы, наконец, посыпалась напускная шелуха, выдавая что-то настоящее?
— Не принимал. Меня там даже не было.
— Тогда откуда знаешь?
— Пацаны видосик скидывали.
— Какие пацаны? Твои? Те ублюдки, по которым плачет психушка?
Наверное, стоит оскорбиться за братанов, вот только что-то как-то не оскорбляется. Всё же истина бродит где-то неподалёку.
Мы действительно далеки от идеала. Каждый из нас, включая меня самого, делал такие вещи, за которые уже не остаётся шансов однажды попасть в рай.
Хорошо, что нам туда и не надо.
— Так значит, я был прав. Всё дело в ней, — киваю на возвышающийся над пригорком крест, заставленный венком, живыми цветами и мягкими игрушками так плотно, что земли не видно. — Вся эта твоя хитрая многоходовочка была нацелена на.... На что? На отмщение? А я был нужен для чего? Чтобы подобраться ближе к Цикадам?
— Только не строй из себя использованную обиженку.
— И не подумаю. Как и ты не подумала о главном. Знаешь, о чём?
— О последствиях?
— Об этом тоже, но нет. Ты не подумала о том, что твоя сестрёнка влезла во всё это добровольно. Никто её силой в игру не втаскивал. Как и тебя.
Аврора вскакивает со скамьи, задевая коленом кофе. Прозрачный пластиковый стакан, потеряв равновесие, с приглушённым стуком падает плашмя, разливая остатки содержимого аккурат ей на туфли. Чего та и не замечает. Слишком пылает праведным гневом.
Не знаю почему, но на ум невольно приходит кукла Анабель из фильма. Во всяком случае, именно с этой кровожадностью зелёные ведьминские глаза сейчас впериваются в меня.
Стремясь, видимо, испепелить на месте.
А что, удобно. Пепел далеко нести не придётся, достаточно всего лишь присыпать к кому-нибудь. Да хоть к той же Виолетте Шевцовой.
Шевцова, хм...
Если это сестра, а не подруга, как я ошибочно предполагал, тогда почему фамилии разные? Не родные? От разных браков? Тогда...
— Не втаскивал?! — обрывает мои размышления разъярённое шипение. Ого. А ей гадюки часом тоже родственницами никакими не приходятся? — Да она пошла на всё это, потому что ваш кукловод запудрил ей голову!
Не без этого, согласен.
— Были бы мозги, не повелась бы.
— Она влюбилась, придурок! Наивная, по неопытности она повелась на его лживость.
— Ну так, значит, сама дура, не?
Не удивлюсь, если мне в башку что-нибудь прилетит. Булыжник там какой или каблук...
— Дура, да, — соглашаются, стискивая кулаки. — Дура, поддавшаяся фальшивым чувствам. Но а кто в таком случае ты?
Эм...
— В смысле?
— У Ви хотя бы есть оправдание, ты же позволяешь дёргать себя за ниточки на голом энтузиазме. Так нравится быть чужой марионеткой?
Охренеть предъявы подкатили.
— Я — марионетка? Серьёзно?
— Марионетка и верная собачонка Баринова. Тявкающая лишь тогда, когда он разрешит. И тявкающая лишь то, что он прикажет. Газетку с тапочками в зубах ему ещё не приносишь, нет?
Не, ну это уже перебор.
— Не заговаривайся, Белинская. Ты нихрена ничего не знаешь про меня.
