Первое,
что она подумала, конечно, касалось вчерашнего вина, но даже спросонья девушка
понимала, что лёгкое «Виньо Верде» никогда бы не сбило её с ног настолько
основательно, даже выпей она целую бутылку, а не один бокал. Да и умом она
обладала пусть и гуманитарным, но цепким и аналитическим, поэтому, открывая
глаза, уже знала, что увидит что-то необычное.
И
не ошиблась: на неё смотрел дракон.
Увы,
дракон был не настоящий, поэтому выйти замуж за него она, даже если бы было
желание, не смогла бы. А вот опереться на испещрённую трещинами и перевитую
плющом спину возможность имела, что и сделала, когда получилось нормально
открыть глаза и вспомнить, как пользуются конечностями. Кряхтя встала, схватилась
за мраморный горб и вперилась в пространство, щурясь от яркого утреннего света,
что проникал длинными жёлтыми лучами сквозь зелёный навес.
–
Ох ты ж, есенинский ты стиль деревенский, что ж так плохо-то? – простонала она.
Всё
тело ломило, пробивал озноб, голова раскалывалась, и на этом фоне острая боль из-за
колгот, присохших к ссадинам на коленках, терялась. Ступней Лора почти не
чувствовала. В основном из-за холода, хотя и из-за боли тоже. Но видела, что
красивый педикюр уже прорвал себе окошки на свежий воздух, собрав под ногти
комья земли.
Подняла
взгляд от печальной картины и огляделась:
–
Так, данные те же, но хоть видно уже. Не такой уж и страшный этот ваш другой
мир, – сурово насупившись, проговорила она и для смелости ещё и гордо фыркнула:
– Тьфе! Вообще нестрашный. И даже обычный совсем. Вот ничем не удивили, тоже
мне! И чего, спрашивается, нервничала вчера? Вообще нечего.
Глаза
слезились, но кое-как показывали окружающее. Это место очень походило на
заброшенный парк. Мраморные колонны, статуи и беседки, наверное, когда-то
выглядели очень презентабельно, но не сейчас. Абсолютно обнаглевшая глициния
перевила побегами всё, до чего только могла дотянуться, а там, где этого
сделать не получалось физически, чтобы оттяпать себе побольше места, выпучила
гроздья цветов, что одуряюще благоухали, заставляя голову болеть ещё сильнее. В
просветах между фиолетовыми завесями можно было заметить распушившийся и
прыснувший звёздочками цветов чубушник и не очень аккуратный декоративный
вечнозелёный кустарник, который последний раз подстригали, должно быть, в
прошлом столетии. Всюду валялся сор, прошлогодние листья, между плит изящных
когда-то дорожек упорно вылезала трава, зеленея кисточками колосков, а в разломе
пола перед низкой ступенькой, как приехавшая без предупреждения тёща, торчала одна-единственная
и совершенно неуместная здесь ромашка.
В
тот момент, когда Лора глядела на цветок, её наконец догнала дурнота, и девушка,
держась за горбатую спину статуи, согнулась и крякнула, содрогаясь в спазме.
–
Нет, ну я как бы мечтала когда-то, да, было дело, каюсь, – отдышавшись, прохрипела
зелёная попаданка. – Но вообще, можно мне было как-то по-другому вот это всё,
а? Ну хоть чтобы чуть-чуть на книжку было похоже, а не вот так вот: через пень-колоду,
с тошнотой и головной болью на всё тело, ну? Не по канону, товарищи! Халтура! И
я решительно протестую! Где мой принц, и почему из магических способностей
только сказочное похмелье?! Как будто я не лёгкое вино пила, а у дядь Юры пузырь самогонки
украла! – и, вытерев губы, посмотрела вперёд, сквозь решето побегов глицинии
туда, где ярче всего светило встающее над горизонтом солнце.
