В тот самый момент, когда Богдан устремил на него свой пронзительный взгляд, Филя был поглощен чрезвычайно важным занятием: он пытался с помощью трех наперстков и одного шустрого горошка «облегчить» карманы заезжего лопоухого парня, явно впервые попавшего в подобное заведение. Филя ловко тасовал наперстки, бормоча что-то вроде: «Кручу-верчу, запутать хочу! Где горошек, там и денежка твоя (или моя)!», и парень, разинув рот, следил за его манипуляциями, уже предвкушая легкий выигрыш (которому, разумеется, не суждено было состояться).
Богдан замер, пораженный в самое сердце. Это было оно! Несомненно! В этой «продувной бестии» (как его наверняка называли завистники и недоброжелатели) он узрел нечто совершенно иное.
– Так вот он каков, избранник судьбы! – прошептал Богдан, и самовар на его груди согласно дребезгнул. – Муж, искушенный в хитросплетениях жизни, знаток путей тайных и троп неизведанных! Лицо его, изможденное бдениями и думами великими, светится огнем внутреннего познания! А руки его (в этот момент Филя ловко смахнул горошек под ноготь и показал пустые наперстки ошарашенному парню, который только что лишился последней монеты) движутся с такой быстротой и точностью, что это не иначе как знак высшей координации духа и тела! Умудренный опытом странник, постигший бренность мирского и ныне указующий другим на иллюзорность материальных благ!
Возможно, как раз в эту секунду Филя, прибрав в карман неправедно нажитую монетку и заметив краем глаза пристальный взгляд чудака в железяках, поднял голову и, заметив разочарованное лицо проигравшего парня, философски изрек, похлопав того по плечу:
– Не печалься, братец! Деньги – пыль дорожная! Сегодня нет, а завтра… завтра, может, еще хуже будет! Главное – опыт жизненный, он дороже всякого злата! А за науку, как говорится, и заплатить не грех!
Богдан чуть не прослезился от умиления. «"Деньги – пыль дорожная!" – мысленно восторжествовал он. – Какая глубина мысли! Какое презрение к тленному! А "опыт жизненный дороже злата" – это же квинтэссенция мудрости веков! И он готов делиться этой мудростью, даже… даже взимая за нее скромную плату, дабы не обесценивать знание! Гений! Истинный философ на распутье!»
И, уже не сомневаясь ни секунды, поправив чугунок, который теперь съехал на затылок, обнажая его пылкий лоб, и стараясь не слишком сильно греметь своим самоваром и косой (чтобы не спугнуть столь редкую птицу мудрости), Богдан твердым шагом направился к столику Фили. Будущий летописец и оруженосец, еще не подозревавший о своем высоком предназначении, только что закончил утешать «ученика» и теперь прикидывал, не стоит ли заказать на выигранную монету кружку самой дешевой браги, пока этот странный субъект в ржавых доспехах не начал задавать неудобные вопросы. Судьбоносная встреча двух одиночеств – одного, ищущего славы, и другого, ищущего выгоды – была неминуема.
Часть 3: Диалог о высоком и низменном.
Богдан приблизился к столу Фили, отчего тот инстинктивно вжал голову в плечи, ожидая чего угодно – от праведного гнева обманутого вкладчика до предложения купить «вечный двигатель» из палок и веревок. Окружающие завсегдатаи, предвкушая бесплатное зрелище, навострили уши. Даже хозяин корчмы перестал протирать и без того заляпанный прилавок и с интересом уставился на эту странную пару.
– Челом бью тебе, о муж, чьи речения полны сокровенного смысла, а деяния отмечены печатью нездешней мудрости! – начал Богдан, стараясь говорить как можно более внушительно, но от волнения голос его слегка дребезжал, как и самовар на груди. – Не ты ли тот избранник Фортуны капризной, кого само Небо уготовило мне в сподвижники на стезю великих свершений, дабы вместе мы очистили землю сию от скверны многоликой и имя свое вписали в скрижали вечности золотыми письменами?
