Читать онлайн Екатерина Нечаева - Юрфак. Роман
Редактор Владимир Нечаев
© Екатерина Нечаева, 2024
ISBN 978-5-0064-5026-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Послепрочтённое
Второй роман Екатерины Нечаевой является своеобразным продолжением первого – «На другой стороне лжи». Во-первых, один из персонажей перекочевал на новые страницы в качестве главного героя. Во-вторых, нынешний роман – также про то, что происходит на другой стороне жизни – не видимой, но существующей: не видимой извне как в силу невозможности (потому как экзистенциальные переживания – это сугубо внутренний опыт), так и в силу простого человеческого желания оставаться в неведении относительно тёмных её сторон. Автор обратился к реальной уголовной хронике, вписав её в выдуманную канву своего повествования. В-третьих, проявление культурной матрицы пермского духа (зона, вольница, эхо, скит) продолжило своё бытование на страницах и этой книги. Первый роман был пропитан душой Перми, а этот – суровым воздухом Пермского края. Географические и исторические отсылы очень познавательны: зимник, судьба пленных немцев, архивные документы по возникновению первых тюрем. Читаешь, например, о последних и понимаешь, в каком страшном мире мы живём: люди мельчают, и преступления становятся всё более изощрёнными, словно малость внутреннего объёма души компенсируется в них, пыжась, чем создаёт иллюзию своей великости.
Роман сплетён из множества философских тем и проблем: мужская и женская дружба, природа добра и зла, проблемы прощения и самопрощения, мир глазами ребёнка, истоки жажды власти, разные лики любви, жизненный выбор, смысл времени. Екатерина, слышавшая, естественно, о Карле Густаве Юнге и его учении об архетипах, смогла точно транслировать коллективное бессознательное в сюжет и образы персонажей. Данный факт ценен: он показывает, что не только сам автор писал роман, но роман отдался автору, писался через него, как будто гении (духи-посредники бессознательного) нашептывали о важнейших первоформах культуры: архетипах Матери и Отца, Анимуса (архетипе мужского начала) и Аниме (архетипе женского начала), и авторское воображение с лихвой наполняло их фантазийной конкретикой.
Вновь текст читался так, что оторваться было невозможно! Я оказалась под воздействием авторской магии плетения текстового полотна – плотного, увлекающего, с лёгкостью переключающего внимание читателя с одной эпохи на другую. А какие потрясающие своей свежестью художественные описания природы, населённых пунктов, состояний героев!
Развитие сюжетной линии оказалось настолько непредсказуемым – ранящим и исцеляющим одновременно, – что это вылилось в стихотворение:
Нехватка воздуха от нежданного поворота,
и сердце с уханьем – вдоль позвоночника челноком,
неспешность мысли вмиг оборачивается охотой:
несясь, как гончая, не взирая на в-горле-ком…
Души обшивка пробита, словно корабль – об рифы:
подкожный ужас предстал изнанкою красоты.
Латать пробоину доверяю любви и – мифу
о тех, кто держит и отпускает свои бразды…
Финал романа получился открытым. И это – блестяще! Он играет роль лакмусовой бумажки, указывающей на внутреннее состояние читателя, его мировоззренческие установки: не на пессимизм или оптимизм, а – на способность или неспособность верить в силу в любви, быть в ней.
Я – не оптимистка, но я знаю на примере «Божественной комедии» Данте Алигьери, что тот, кто познал рай (любовь), сможет вынести любой ад – не тем, что будет игнорировать его, но – помнить его реалии ровно настолько, чтобы воссоздавать рай в своей жизни и жизни своих любимых. Только любовь способна держать баланс прошлого и будущего в жизни человека, о чём глубоко рассуждает Екатерина почти в самом конце романа. Только любовь исцеляет. Только любовь реализует желание и долг быть счастливыми.
Кандидат философских наук,
поэт Наталия Хафизова
ПРОЛОГ
по характеру и свойствам своим
более соответствующий предисловию
Идея написания романа «Юрфак» пришла тогда, когда несколько случайных, казалось бы, дорог сплелись в одну – не случайную – и образовали крепкое устойчивое полотно. Однажды (в баре, в приятной обстановке, под ненавязчивую музыку) знакомая рассказала, с какими делами ей приходится сталкиваться и как обычные гражданские дела приобретают статус уголовных. Одно из преступлений вызвало сильное негодование, и появилось желание написать об этом. В описании аферистской схемы я сознательно не прибегала к детализации: не потому, чтобы эта книга не стала инструментом по созданию сомнительного бизнеса, а потому что, в первую очередь, это истории людей, отягощённые разными жизненными ситуациями.
Название родилось сразу и уже не менялось. Но «Юрфак» – это роман не о тех, кто учится на юридическом, а о тех, кто, выражаясь языком Канта, ищет внутренний закон в себе, кто, умея восхищаться звёздным ли небом, или шумом дождя, или звуком лопающейся почки, созерцает нечто большее, чем заложено в любом природном явлении, наделяя его осознанностью. Сама жизнь становится факультетом, на котором изучаются её законы, постигаются основы неписаных истин, рождаются и гаснут свои звёзды.
Как только я приступила к написанию романа, случилось ещё одно событие, оказавшее и на меня, и сам роман большое влияние. В апреле 2021 года меня пригласили как писателя на конференцию во ФСИН (Федеральная служба исполнения наказаний г. Пермь). Конференция началась с доклада кандидата исторических наук Космовской Анны Алексеевны! Да, в конце предложения именно восклицательный знак, потому что доклад Анны Алексеевны касался разбойных приказов (мест, где вершилось правосудие) и соликамского списка колодников XVII века. Мысль вплести эти факты в роман пришла сразу же, с Анной Алексеевной договорились прямо в зале, где проходила конференция (а для чего микрофон существует? громко озвучивать свои желания!), и уже в конце дня доклад был у меня. Случайность? А как же тогда ещё множество фактов, бисером упавших на полотно сюжета? Например, в почти пустом автобусе, следующим по маршруту Березники-Пермь, ко мне подсел мужчина, оказавшийся в прошлом начальником снабжения базы облпотребсоюза? А я как раз пару дней назад «выпустила» в рейс героев романа именно с этой базы… Он многое порассказал, в том числе, и о схемах махинаций по распределению товара в маленькие магазины отдалённых районов. Этот момент в книгу не вошёл, но сам факт встречи с человеком, распределявшим товар, который уходил на наши севера, остаётся знаменательным. Тем более, что примерно в то же время и мой отец работал там водителем. Это с его слов была проложена зимняя ледовая дорога по Каме. Позднее слова эти были подкреплены жителями п. Ильинский, где мне не единожды довелось побывать и где я увидела, откуда начинался спуск на зимник (ледовую дорогу).
Как автор основным посылом романа я бы выделила мысль, что каждый человек не просто имеет право на счастье, он – обязан быть счастливым. Ни это право, ни эта обязанность не прописаны ни в одном законе и не изучаются ни на одном реально существующем факультете. Освобождает ли незнание закона «быть счастливым» от ответственности за его выполнение? Жить один раз и не использовать право быть счастливым… Не быть счастливым… Вдумайтесь в это!
Но возвращаюсь к роману.
Вечный бег, а точнее, постоянные побеги одного из главных героев (самостоятельно решившего занять значительное место в повествовании!) – из области фантасмагории, но нереальность этого факта не умаляет того, что это могло бы быть на самом деле. «Возможно ли такое?» – спросила я у консультантов-юристов, чьи имена останутся за кадром, потому что упомянутые дела на момент написания книги находились в производстве, и услышала, что теоретически – да, возможно. И этот вечный бег склеивает эпохи и картины жизни, оставляя следы на душах и судьбах героев.
На откуп читателю с замираем сердца я вручаю судьбу ещё одного главного героя, Гущина Сергея Сергеевича, переселившегося в сюжет из предыдущего романа («На другой стороне лжи», февраль 2021г.), дабы получить шанс новой жизни и обрести своё право быть счастливым. Его сложное детство раздроблено на три главы первой части, написание которой мне давалось ох как эмоционально нелегко! В противовес этому цельной главой прописывается картина детства одной из героинь, Вали Лаваневской, вышагнувшей позднее во взрослую жизнь натурой крепко скроенной. И даже мне, автору, неведомо, что объединило эти два выбившихся из-под контроля персонажа? Возможно, дорогой читатель, в этом разберёшься ты, ибо видишь больше и дальше, чем тот, кто мечется в ограничивающих восприятие буквах, словах, фразах, кто скован сюжетными линиями.
Жизни героев, их портреты и характеры складываются из фрагментов, разбросанных по всему повествованию. Собрать их воедино, создать цельное полотно, завершить мысль автора, додумать её – значит, дать жизнь каждому, кто живёт на этих страницах. Не спешите судить тех, кто встретится на юрфаке университета по имени Жизнь. Несмотря ни на что, не выносите им скоропалительных вердиктов. Позвольте им быть собой и раскрыться в полной мере. Позвольте им быть счастливыми, ибо счастье скрыто в полноте проживания момента, а не в том хорош этот момент или плох, ведь каждый момент жизни – последний.
P.S. То, что изначально планировалось как предисловие к роману в целом, стало вступлением к третьей части.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ХРУПКИЙ ЛЁД ДЕТСТВА
Глава первая. Шоколадные снегурочки
***
– Какую ручку сначала скушаешь у снегурочки? Левую или правую? – мама восторженно смотрела на Серёженьку огромными ярко-синими глазами, в которых таилась такая глубина, что постичь мысли этой миниатюрной женщины, росточком достигающей едва ли полтора метра, не мог даже её муж, окончивший в этом году пединститут и обосновавшийся в ближайшей школе в роли учителя физкультуры.
– Пвавую! – восторженно кричал мальчуган, мило закатывая глазки и резко выбрасывая вверх кулачок правой руки. – И евую! А потом говаву!
Мальчонка был мил. Впрочем, редкий ребёнок не мил в три с маленьким хвостиком. На круглом личике, обрамлённом прелестными чёрными кудряшками, красовались множественные следы шоколада и сверкали глазёнки, очень похожие на мамины, только цвет их получился несколько размытее, не такой яркий, как подзатянутое дымкой небо.
Супруги Гущины вместе с маленьким сынишкой занимали одну из комнат двухкомнатной коммунальной квартиры. Жили они на последнем этаже «малолитражного» дома, а потому знавали все прелести вечно текущей крыши: жёлтые разводы на потолке и подтёки на стене, смотрящей трёхстворчатым окном с облупившейся краской на улицу, были красноречивыми свидетелями того, что латать дыры надо вовремя. Справа от окна, по подоконнику которого, дабы уберечь жильцов от сквозящего ветра, было проложено старенькое красное стёганое одеялко, в самом углу, в ожидании Нового года и убежавшего в магазин Сергея-старшего стояла маленькая, как из песенки, живая ёлочка, раззолоченная прошлогодней мишурой и высеребренная таким же прошлогодним дождиком. Немногочисленные стеклянные игрушки, перекочёвывающие из года в год с одной ёлки на другую, поражали воображение мальчика своими формами и… своей несостоятельностью. Вчера он, к примеру, хотел съесть клубничку с ёлки, но игрушка сломалась, а он поранил палец, но не заплакал, а лишь изумлённо смотрел, как, густея, тихонько сочится кровь. Папа тогда пошутил, что, мол, кровь идёт – значит, живой. Серёжа был любопытен и многое выспросил у него про живое и мёртвое. Недоумению ребёнка из-за клубнички не было предела, поэтому сегодняшнее поедание снегурки доставляло необычайное наслаждение, хотя и тут не обошлось без конфуза: Серёжа ещё со вчера знал, что, когда порежешься, то идёт кровь, что это нормально и скоро заживёт, надо только засунуть пораненный пальчик в рот и прижать языком ранку, но внутри снегурки крови не оказалось, даже после того, как мама остатки её разрезала на мелкие части.
Похожие книги
