Вздохнула. Эти слова отзывались и во
мне тоже, тоскливо-приятной сладкой
болью. Агор... Мужчина, которого выбрало
мое сердце.
- И если у Катрилы и графа Шереса все
получится... Анни, это величайший дар, и
надо радоваться, что два близких тебе
человека обретут любовь и счастье быть
рядом с тем, кого любят...
Анни вздохнула. Едленно ,словно
раздумая, согласиться или нет с моими
словами, кивнула. А потом неожиданно
спросила:
- А ты? Ты разве не жалеешь?
- О чем? - Не сразу поняла я.
- О тех кого любила когда-то... Вот
Гирем... Он ведь до сих пор любит тебя. И
готов на все, чтобы ты его простила.
Дишлан... Ты говоришь, что любила его
по-настоящему, но разве ты смогла бы
тогда влюбиться еще раз? И этот... третий...
Я не знаю кто он, я его совсем не вижу.
Но я точно знаю, он есть. И, скорее всего,
это маг. Разве ты не жалеешь, что полюбила
того, кого должна ненавидеть?
Я грустно улыбнулась. Наверное, это
последствия того, что моя Анни росла
вдали от меня. Такими вопросами дети
задаются гораздо раньше, а не в почти
двадцать, как моя малышка.
- Нет, милая, - я постаралась ответить
честно, - я не жалею ни об одном из своих
возлюбленных. Я любила искренне любила
Гирема и мечтала прожить с ним всю жизнь,
хотя с самого начала понимала, что этой
мечте не суждено сбыться. Он слишком
знатен для нищенки Ельки, и слишком
низкого происхождения для принцессы
Елины. А потом мы оба сделали свой выбор
и выбрали не друг друга: я хотела вернуть
свое имя, а он хотел денег и признания
среди знати.
- Это когда ты вышла замуж за герцога
Бокрея?
Я кивнула:
- Верно. Гирем мог остановить меня.
Хотя бы попытаться. Но его желание
заручиться поддержкой будущего короля
было гораздо сильнее любви ко мне.
Анни понимающе склонила голову.
- А Дишлан?
- А Дишлана больше нет, - я ощутила
привычный укол боли там, где до сих пор
оставались чувства к нему. Пусть они
были не мои, а Великой Матери, но те
несколько лет нашего совместного счастья
стоили, чтобы хранить о них добрую
память. - Но если бы он был жив, я, наверное,
до сих пор любила бы его и была счастлива
с ним. И, возможно, тогда не полюбила бы
Агора... Я не знаю, Анни, что было бы, если
бы Дишлан был рядом. Но его нет...
- Значит его зовут Агор? - улыбнулась
она.
- Да... И ты права, он маг. И не просто
маг, но еще и правая рука Великого отца.
И хотя он не поддерживает взгляды своего
правителя, но никогда не пойдет против
него. И именно поэтому мы не можем быть
вместе. Мы тоже сделали свой выбор,
променяв любовь на совесть.
Моя дочь протяжно вздохнула. Как будто
бы этот случай отозвался в ней пониманием
больше, чем все остальные. И я не
сдержалась:
- Милая, - осторожно улыбнулась, - мне
кажется, или ты эта ситуация тебе знакома
очень хорошо?
Вопрос повис в воздухе, Анни прикусила
губу и задумчиво смотрела куда-то в
угол, словно думая поделиться тем, что
у нее на уме или нет. А потом решилась:
- Я не знаю... Я не уверена, что то, что
я чувствую любовь. Ну, - она смутилась,
- я раньше думала, что любовь — это такое
чувство, при котором теряешь голову,
все вокруг кружится от счастья и
становится каким-то особенным. Но у меня
не так. Да, когда я смотрю на него, мне
хорошо. А когда он на меня — еще лучше,
хотя одновременно мне хочется спрятаться,
потому что... Не знаю почему. Когда мы
разговариваем, мне кажется воздух вокруг
дрожит в таком напряжении, что его
вот-вот расколет небесная молния. Но
при этом я понимаю, что если надо будет
уехать в Абрегорию к мужу, я ни на миг
не задумаюсь, соберусь и уеду...
