Нинка так и щебетала с подругами, забыв о моём существовании. Я лезть к ней не стал, сел на трибуну и наблюдал за выходками пьяных идиотов. Одни учились делать сальто, другие – трюки на велике. У кого-то получалось, кто-то позорился. Девчонка в сетчатых чулках никак не могла осилить жонглирование: беспорядочно запускала в небо крышки от бутылок и не ловила ни одной. Кажись, это всерьёз веселило её – она ржала по-дикому. А стыдно было мне. За каждого из них.
Потом притащился пьяненький пацан, от которого за триста световых разило дерьмовым парфюмом и дешёвым алкоголем, протянул руку, назвался Владом. Участливо спросил, как мои дела и настроение, позвал пиво пить. А я нагнал, типа сейчас дождусь Нинку и свалю. Он понятливо покивал – и мы оба знали, что на ответ ему насрать и ляпнул он, видать, первое, что пришло в башку. И мне несколько минут пришлось слушать псевдофилософию о жизни, пока он не попрощался и свалил. Но его место занял другой, представился Ростиком, долго комментировал происходящее перед трибунами, сокрушался, что вино кончилось, помолчал и тоже свалил. Спустя пару новых знакомств очередной болтун снова назвался Ростиком…
Тут-то и догнало осознание, что они издеваются, уроды, подсаживаются по кругу и несут всякую херню. Развлекаются типа.
Видать, рожу у меня перекосило знатно – они хором заржали.
Я пересел подальше и вскоре услышал за спиной крадущиеся шаги и шепоток. Решил: эти недоумки опять что-то затеяли. Обернулся: три девицы, явно под дурманом, разодетые как малолетние шлюшки, плюхнулись со мной рядом и озарились пьяными улыбками.
– А что у нас тут за котик, мур-мур, – пропела одна.
Была она симпатичной, даже очень. Наверно, Любка Викулова выросла примерно такой: смазливой, кокетливой и немножечко развратной. Обманчиво доступной.
Интересно, а как далеко эта девчонка могла бы зайти в своём флирте? По крайней мере, ей и раздеваться бы не пришлось, всего-то задрать юбку.
– Любава, ты?
Она нахмурилась, будто её оскорбили самым дерьмовым словом, и мотнула головой.
– Дэя я, – по-сучьи надменно назвалась она.
– А я Люций.
– А нам сказали: Лютик. «Лютик» красивей звучит, правда, девочки?
– Да он и сам красивый. И глазки какие необычные. Прямо совершенство! – запела вторая, навалившись на подругу, и тут же спохватилась: – Я Белль, а это моя сестра Мария.
– Ну что, котик, пойдёшь с нами гулять, м? – снова замурлыкала первая. – Мы не обидим, правда, девочки?
Она сюсюкала как с наивным ребёнком и, кажись, реально думала, что всякие уси-пуси подействуют безотказно. Но от её приторных заигрываний было тошно.
– Конечно правда, – сказала Нинка.
Она стояла на ступеньках, скрестив руки на груди. Пришла так вовремя! Видать, тоже не обрадовалась, что ко мне эта троица прицепилась, – морду она скорчила недовольную. Потом по-хозяйски потянула меня за руку.
– Нам уже пора.
Я резво вскочил на ноги, вежливо попрощался, поймал в ответ десяток воздушных поцелуев и наконец покинул стадион. И только оказавшись в тишине, понял, как же гудит башка.
– Ну что, Лу, познакомился с кем-нибудь? – спросила Нинка осторожно. – Или тебе там вообще не понравилось?
– Ладно всё.
– Вижу, что не ладно.
Она улыбнулась чуть виновато и взяла меня за руку. От холода её тонких пальцев аж дыхание перехватило. И было в её жесте что-то… необъяснимое, от чего тело прошибло будто током.
– Слышь, Нин, ты с братом поговори, его там в школе пацаны донимают.
