Утро выдалось странно серым. Небо не было ни пасмурным, ни ясным. Воздух – тёплый, но будто выжатый из запахов и ветра. Всё напоминало ту зыбкую паузу между вдохом и выдохом, когда всё ещё может измениться.
Проводник стоял у выхода из бетонного убежища. Его лицо почти исчезло в тени капюшона. Он не сказал «пора» – просто открыл дверь и шагнул в пыльную равнину.
Они пошли за ним.
Местность была плоской, сухой, будто из неё ушли все цвета. Земля – белёсая, потрескавшаяся. В траве не стрекотало, не пело, не шевелилось. Даже собственные шаги звучали приглушённо, словно под подошвами не пыль, а сукно.
Антон первым заметил это:
– Слышите?
– Ничего, – ответил Саша, но взгляд у него стал настороженным.
– Вот именно.
Тишина здесь была не природной. Не той, что бывает в лесу или в пустыне. Это была тишина, где что-то исчезло. Как будто звук был отключён.
Спустя двадцать минут Вика резко остановилась:
– Там.
Все подняли глаза.
На горизонте, в мутной дымке, появилась линия. Абсолютно прямая. Горизонтальная. Как будто чья-то рука провела идеально ровную черту по небу. Ни возвышений, ни изломов. И – никакой перспективы. Она не приближалась. Но была.
– Это она? – спросил Артём.
Проводник не ответил.
Они продолжили путь.
GPS-маршруты давно замолчали. Компасы вращались. Фотоаппараты не включались. У Вики дрожали руки. У Саши – лицо побледнело, он остановился, вглядываясь в горизонт.
– Она двигается?
– Нет. Это мы.
С каждым шагом всё менялось. Воздух становился гуще, будто на глубине. Появился едва уловимый гул – низкий, ритмичный. Он не шёл извне. Он бился внутри черепа, как ток по костям.
Антон почувствовал, что сжимает кулаки. Ногти вонзились в ладони. Это не страх. Это древнее чувство: порог.
Когда до Стены осталось не больше трёхсот метров, они остановились. Не сговариваясь. Просто – ноги больше не шли.
Она выросла перед ними: гладкая, как зеркало, но не отражала ничего. Цвет – серый, но не как камень или металл. Скорее – как забвение. Высота – без конца. Грани – без краёв.
Она не была построена. Она присутствовала.
– Она не похожа ни на что, – прошептала Вика. – Я… будто уже была здесь.
Саша шагнул ближе. Протянул руку. И остановился.
Проводник наконец заговорил:
– Руки к ней не прикасать. Это будет… переход.
– Переход чего? – спросил Артём.
Проводник посмотрел на него. Лицо его было серым, выжженным временем.
– Себя.
И тогда Стена издала звук.
Не громкий. Не гул. Не звон.
Скорее – воспоминание о звуке.
Каждый из них услышал в этом нечто личное:
– Вика – голос матери, зовущий из-за дверей.
– Артём – шорох листов плана, который не дали ему завершить.
– Саша – как отец хлопнул дверью в день, когда ушёл навсегда.
– Антон – биение сердца в пустой квартире.
Они отшатнулись. Проводник не шелохнулся.
– Она знает вас, – сказал он. – Всех. Она была здесь до того, как вы родились. И будет после.
– Тогда почему нас пустили? – спросил Саша.
– Потому что вы – трещина в границе. И вы выбрали шагнуть.
Перед ними – прямая гладь Стены. Словно не барьер, а гладь воды, на которую нужно наступить, чтобы узнать: несёт ли она тебя… или поглотит.
