За забором - страница 8



Тьма внутри была плотной. Но… не пустой.

Проводника нигде не было.

Они посмотрели друг на друга.

Настал момент, когда каждому нужно было сказать себе:

Да. Или нет.



Глава 9. Переход


Дверь.

Она не сияла, не звала, не угрожала. Просто была.

Не металлическая, не деревянная, не сделанная из материи этого мира. Её поверхность – тьма, в которой угадывались движения, похожие на дыхание, или волну, или мысль. Каждый из них почувствовал: Стена теперь смотрит внутрь них.

Они переглянулись. Антон шагнул первым.

Когда он переступил порог, его не встретила темнота. Наоборот – ослепляющий белый свет, но не резкий, а гладкий, как поверхность воды, отражающей солнце. Он стоял… в комнате, похожей на ту, где прошёл его первый день жизни. Не та, что запомнилась – та, что была забыта.

На полу – мягкий коврик. В воздухе – запах мыла и молока. Он слышал голоса – мамы и отца. Они разговаривали о нём, как о ком-то далёком.

Он не мог пошевелиться. Не мог дышать глубоко.

– Что ты здесь забыл? – спросил голос, словно изнутри.

Антон хотел сказать: путь, смысл, истину. Но понял: он ищет разрешение жить, а не объяснение.

Комната исчезла. Он стоял на серой платформе – и в каждой её клетке была его жизнь. Одна клетка мигнула. Другая – погасла.

Он пошёл дальше.

Вика вошла – и оказалась в лесу.

Но это не был обычный лес. Все деревья были сделаны из листов бумаги. Их стволы – страницы. Ветви – строчки. Листва – обрывки писем и рисунков.

На одном дереве – её детские каракули. На другом – дневник матери. Дальше – письма, которые она никогда не писала, но думала.

Из-за деревьев вышла женщина. Неясная, словно вырезанная из тумана.

– Ты всё ещё зовёшь меня? – спросила она.

Вика хотела броситься к ней, но ноги вросли в землю.

– Или ты уже поняла, что зовёшь себя?

И лес начал рассыпаться. Листья полетели вверх, страницы – вниз. Вика закрыла глаза, и когда открыла – стояла на вершине серой лестницы, ведущей в пустоту.

Она пошла вниз.

Внутри Стены не было ничего. Пустота. Но не тишина – а эхо шагов, которых Артём не делал. Он оглянулся – и увидел себя.

Себя – в костюме, как на защите диплома. Себя – у монитора в офисе. Себя – в машине, один, на ночной трассе. И каждый раз – с отсутствием в глазах.

И тогда из пустоты вышел человек с лицом, полностью повторяющим его. Только спокойнее. Мудрее. Или… опустошённее.

– Ты всё ещё думаешь, что всё можно объяснить?

Артём сжал кулаки.

– А ты думаешь, что всё надо принимать?

Второй Артём улыбнулся.

– Ты не можешь здесь победить. Только пережить.

Он исчез, оставив перед Артёмом узкий мост из света, уходящий в горизонт.

Артём пошёл.

Саша стену пересёк – и попал… в поезд.

Один вагон. Пустой. За окнами – белый тоннель, как будто поезд ехал сквозь молоко.

В углу сидел отец. Такой, каким он был перед смертью: усталый, тихий, но с глазами, полными вины и любви.

– Мы ведь договорились, что ты не пойдёшь туда, – сказал он.

Саша сел напротив.

– Я не мог иначе. Ты ведь тоже был здесь.

– Я… не дошёл.

Отец протянул руку, будто хотел остановить. Но в его жесте не было силы. Только доверие.

– Я иду за тобой, – сказал Саша.

Отец кивнул.

Поезд исчез.

Они встретились в центре.

Пространство не имело формы. Но они видели друг друга. У каждого – глаза были иными. Глубже. Тише. Словно в них теперь поместилось больше мира.

Перед ними – туман.

В нём начинал вырисовываться силуэт… города? Ландшафта? Лабиринта?

Где не время определяет поступок. А поступок – меняет само время.