Убедившись, что все клапана закрыты, он отбежал от щита станции и повернул налево, в коридор, в конце которого был трап, ведущий к входу в машинное отделение.
Дым уже плотной завесой приклеился к подволоку. На стальной, не заизолированной переборке в машину, пучилась краска.
– Ну, ничего себе, – проскочила моментальная мысль у Борзова, – Какая там температура?!
Отскочивший, от лопнувшего пузыря, кусок краски, неожиданно обжег щеку и левую руку.
Не ощущая боли, Борзов стряхнул их и помчался дальше, вниз, к входу в машинное отделение.
Подбежав к двери, он увидел, что самодельная, деревянная дверь начала открываться и в приоткрывшуюся щель на четвереньках вылезает Бакаланко.
Его начало выворачивать и он надрывно кашлял.
Борзов заглянул в приоткрывшуюся дверь, в надежде спуститься вниз и что-то предпринять для тушения пожара.
Но, не тут-то было. Внизу от дыма была сплошная чернота. Дым едкими клубами заполнил маленький тамбур перед рулевой и рефкамерами. Такого чернющего дыма Борзов ещё не видел никогда в своей жизни.
Всё! К углекислотной станции путь отрезан! Оставался единственный вариант – это отрыть углекислотные клапана в машину из щита, который располагался в коридоре главной палубы с противоположного борта.
В коридорах стояла темнота. Ни одна лампочка не горела. Вспомогательные дизеля встали. Света нигде не было.
– Вадик! – проорал Борзов, – Бегом на правый борт, к пульту СО2! Открывай газ в машину! Я – на кап. Там его закрою! – и бросился к двери из надстройки на палубу.
Вадик все время бежал следом за Борзовым.
Услышав приказ, он только утвердительно кивнул головой и скрылся за углом.
Борзов помчался наверх по наружным трапам к капу машинного отделения.
Там уже был фиттер Серёга. Он пытался подойти к капу и отдать трос быстрого закрытия его.
Но, не ту-то было! Вырывающиеся из капа клубы чёрного дыма с пламенем, сносились небольшим ветерком в его сторону и не давали подойти к утке, на которую был накинут трос, удерживающий кап в вертикальном положении.
Гидравлика, которая должна была это делать, давным давно вышла из строя. И, вместо нее было сделано приспособление, которое обеспечивало быстрое закрытие капа. Инспектор в Корее проверил его и остался доволен таким закрытием.
Но сейчас люк не мог быть закрыт. Осознав безвыходность ситуации, Борзов прокричал Сереге:
– Всё! Бесполезно! Сгорели! Погнали плоты сбрасывать!
Еще одна мысль клокотала в мозгу Борзова:
– Как бы не было взрыва топлива. Ведь переборки дизельных танков в машине, не заизолированы! А в них 70 тонн. Только в расходной цистерне пять тонн газойля.
Каюта Борзова находилась палубой ниже, по левому борту, он непроизвольно бросился к двери, ведущей к его каюте, но тут вспомнил, что на ней замок испортился уже неделю назад, и она была закрыта на защёлку изнутри. У боцмана все не доходили руки, чтобы отремонтировать его. Поэтому с палубы дверь не открывалась, а открывалась только изнутри.
Пронеслась мысль, что надо хотя бы взять жилет из каюты. Но для этого надо было спуститься вниз на палубу, пробежать по коридору и подняться по трапу. Поэтому Борзов и кинулся к двери правого борта палубой ниже и нырнул в неё.
Дым в коридоре опустился уже до пояса. Вокруг был абсолютный мрак. Борзов глубоко вдохнул, как можно ниже нагнулся, и побежал по коридору.
Пробежать надо было прямо 8 метров, потом повернуть налево за угол и по трапу подняться наверх. Там, в метре от трапа, была дверь его каюты. В ней, может быть, ещё нет дыма.
