Слева от королевы, на самом краешке огромного кресла, с игривой улыбкой на лице сидела принцесса Маргарита. Чёрное платье подчёркивало её изысканную фигуру, а один рукав, будто случайно, спадал с правого плеча, добавляя образу лёгкую дерзость. На её груди переливалась серебряная подвеска с невероятно крупной жемчужиной, которая то поднималась, то опускалась в такт её глубокому и редкому дыханию. Жемчужина ловила свет множества свечей, горящих в зале, и играла всеми оттенками перламутра. На левой руке Маргариты был браслет, похожий на те, что носили её сёстры, но украшенный мелким жемчугом, который придавал ему особую нежность.
Всё в этом зале говорило о роскоши и власти, и Потап, казалось, чувствовал это всем своим существом. Его шаги стали ещё осторожнее, а взгляд – почтительным, когда он приблизился к королеве и её сёстрам, готовый представить своё послание. Непреодолимое ощущение охватило его: сапфир с ожерелья королевы Екатерины, изумруд с кулона принцессы Дианы и огромная жемчужина с подвески Маргариты будто впивались в его душу, видя насквозь, вытаскивая наружу каждую мысль. От этого странного, почти мистического чувства сердце Потапа сжалось, а в горле пересохло. Он стиснул зубы, пытаясь взять себя в руки, но пальцы дрожали, предательски выдавая страх.
Внезапно вспомнился покойный Ефим Красава, его суеверный ужас перед колдовством ведьм. Теперь Потап понял, о чём тот твердил. Магия здесь витала в воздухе – густая, как аромат цветов, наполнявший зал: сладкий, нежный, но от этого ещё более пугающий. Лисий Хвост впервые видел всех трёх королевских особ Екатеринодара вместе, и их ослепительная красота обжигала. Раньше он встречался лишь с Дианой – оба раза она была в походном мундире, лишённом этой подавляющей роскоши. Теперь же, среди сверкающих драгоценностей и шёлка, он чувствовал себя не посланником, а жалким недоразумением, забредшим невесть откуда.
«Кто я? – пронеслось в голове. – Мелкий служака, гоняющийся за монетами. А они…» Взгляд скользнул по королеве, чьё спокойствие напоминало грозовую тишину перед бурей, по Диане с её хищным изумрудным блеском, по Маргарите, чья жемчужина мерцала, словно насмехаясь. Даже воздух здесь был другим – тяжёлым, пропитанным властью.
Потап нервно оглянулся на Ясного Пня. Тот стоял неподвижно, словно статуя, но его глаза, холодные и неотрывные, следили за каждым движением. Под мундиром Лисий Хвост почувствовал, как по спине медленно ползёт капля пота, оставляя ледяную дорожку. Он замер, боясь пошевелиться, будто любое действие могло разорвать хрупкую паутину приличий, за которой ждал лишь позор.
– Итак, – тихим, но властным тоном первой нарушила молчание королева, – принцесса Диана сообщила мне, что ваша армия намерена сдаться.
От такой постановки вопроса Потап Лисий Хвост растерялся ещё больше, открыл было рот, чтобы что‑то ответить, но ни одного слова не пришло на ум. Ему потребовалось усилие, чтобы взять себя в руки. Он слегка прокашлялся и поглядывая то на королеву, то на принцессу Диану, наконец заговорил:
– Ваше Величество, мы простые солдаты. Нас с детства воспитывали и обучали, чтобы служить и защищать своего короля и свой город. Ничего иного мы делать не умеем. Мы и впредь хотим верно служить тому, кто будет править Миргородом.
– Как мне верить тому, кто изменил своему королю? – сурово спросила королева, в её взгляде читалась неприязнь. – Взяв золото, ты не участвовал в сражении сам, да ещё и подговорил часть солдат.
