– Угу, – протянул второй. – Тебя бы только к ней в кабинет, ты б там под стол бы спрятался.
– Ты думаешь, она не снимает форму, когда остаётся одна? – усмехнулся третий. – Интересно, что под ней.
Раздался смешок. Кто-то выразительно присвистнул. Один из охранников бросил в их сторону жёсткий взгляд, но ничего не сказал. Такие разговоры в тюрьме были почти нормой – попытка скрыть страх пошлостью.
Дэниел шёл чуть поодаль. Он молчал, как обычно. Его лицо оставалось каменным, но мысли бурлили. Он вспоминал недавнюю сцену – перо, её глаза, эту едва заметную улыбку… Что это было?
Ему не было свойственно теряться в размышлениях о женщинах. Особенно в этих стенах. Но что-то в ней его зацепило. Что-то, что он не мог объяснить. Даже сам себе.
Когда они сели за стол, он огляделся. Те же лица, те же разговоры. Но теперь за каждым словом скрывалось напряжение. И только один голос звучал особенно спокойно – старика по прозвищу Бобби, его товарища по зоне.
– Слышал, Дэн? – заговорил Бобби, протирая ложку краем рукава. – Говорят, она в Ираке служила. Была в спецподразделении. Там такие девочки не плачут. Там они зачищают.
– Говорят много, – отозвался Дэниел, не поднимая глаз от тарелки.
– Не, тут другое. Говорят, она в одной тюрьме полный бунт подавила. Лично. Без лишнего шума. И не убила никого. Просто… все исчезли по карцерам. Один за другим.
– Думаешь, она пришла за порядком?
Бобби кивнул и выдохнул:
– Ага. Только проблема в том, что у каждого тут – свой порядок.
Кэйт сидела за своим столом, просматривая документы с пометками «особо опасные», «лидеры группировок», «склонны к манипуляциям». Она уже составила предварительную картину внутренней тюремной иерархии, и несколько имён выделялись жирным. Среди них – Дэниел Хант.
– Саманта, – произнесла она, не отрываясь от бумаг.
– Да, – откликнулась помощница, отодвигаясь от ноутбука.
– Запиши Ханта на приём. Через двадцать минут. В кабинете. Без охраны.
Саманта удивлённо приподняла бровь:
– Уверена?
Кэйт подняла глаза и спокойно ответила:
– Он не нападёт. Ему пока это невыгодно.
Через двадцать минут дверь кабинета открылась, и в сопровождении короткого молчаливого конвоя в кабинет вошёл Дэниел. Его движения
были спокойными, взгляд цепким. Он встретился с глазами Кэйт – на долю секунды напряжение повисло в воздухе.
– Проходи, – сказала она, не вставая. – Садись.
Он сел, не проронив ни слова. Секунда, другая. Кэйт изучала его, как будто читала между строк. Он смотрел прямо, уверенно, но без вызова. В его лице была какая-то ледяная выдержка, от которой у многих терялись слова. Но не у неё.
– Дэниел Хант, – сказала она, листая его дело. – Тридцать шесть лет. Финансовые махинации, незаконные сделки, наркотики, подозрения в отмывании. Ни одной прямой улики. Только показания компаньона, который сейчас под программой защиты свидетелей.
Он молчал.
– Но меня интересует не это, – продолжила она. – Меня интересует, почему такой человек, как ты, за шесть лет не ввязался ни в одну серьёзную драку. Не попал в карцер. Не нажил себе ни врагов, ни союзников. Как будто ты просто ждёшь.
Он слегка улыбнулся уголком губ.
– А вы как думаете?
Кэйт опёрлась локтями о стол:
– Думаю, ты всё ещё играешь в свою игру. И мне нужно знать – ты будешь играть против меня?
– Я здесь не для игры, – тихо ответил он. – Я просто хочу выйти отсюда по-хорошему.
– По-хорошему тут не бывает, – сказала она, резко закрывая его папку. – Учитывая, как устроен этот мир – особенно в этих стенах.
