Я много читаю, прочла все библиотечные книги. Точно знаю, люди не всегда были такими, с каждым десятилетием, каждое новое поколение становилось все более жестоким. В древние времена тоже были убийства, и даже жестокие, но все они были с целью наживы или в военное время. Сейчас же даже в мирные времена никто не застрахован от маньяков, убийц, которые действуют безо всякой цели. У нас в библиотеке есть много книг о страшных людях. Больше всех меня напугал маньяк Чикатило, он убил пятьдесят пять человек и не раскаялся. И убивал бы еще, если бы его не посадили в тюрьму. Отец говорит, что половина населения планеты такая же, как этот человек. А остальная половина боится передвигаться по городу, никто не ходит поодиночке, никто не гуляет по улице, все перебегают от дома до школы или работы и обратно как можно быстрее. Нет друзей, никто никому не доверяет, не ходит в гости, не разговаривает на улицах. Это, конечно, кошмарно, и мне бы не хотелось жить в таком месте. Я очень рада, что у нас есть защита от них. Но посмотреть хоть одним глазком, один малюсенький раз, просто необходимо. Я сама уверена, что смогу больше ценить наш поселок, когда увижу город своими глазами.
Я не замечала, что трясу ногой, пока Ева не ткнула мне локтем в ребро:
– Да хватит уже, Ал! Я тоже нервничаю.
Через пятнадцать минут Полина Романовна позвала нас обратно. Наконец-то! Когда она выглянула из двери и сказала: «Ребята, пошлите!», я чуть не задохнулась от страха. Мы снова встали в конце зала. Дроздов, призвав всех к тишине, объявил: «По результатам голосования большинство жителей проголосовали ЗА то, чтобы наши выпускники сдали экзамены в городе».
Я приложила все усилия, чтобы не засмеяться в полный голос от радости, ограничилась скромной улыбкой, старалась, чтобы она выглядела благодарной, ну или покорной.
– Вы обещали вести себя достойно, – продолжал Старшина. – И я надеюсь, что так оно и будет. Вы лицо нашего поселка и обязаны доказать нашу состоятельность. Вы должны не только вести себя как положено, но и сдать экзамены на высшие баллы. – Он строго посмотрел на каждого из нас по очереди. И, видимо, заключив, что до нас дошло, удовлетворенно кивнул. – Всем спасибо! Собрание окончено!
Люди хлынули по домам, кто-то кучками, кто-то парами. Тут и там были слышны недовольные возгласы, что «это предательство», «никуда не годиться», «а как же наши принципы» и тому подобное. Но как только из клуба вышел Старшина, все сразу стихло. Я усмехнулась, глядя как наша соседка, чуть ли не подавилась, когда оборвала себя посередине фразы, а потом как ни в чем ни бывало продолжила рассуждать об озимых, будто это не она секундой ранее осуждала чрезмерную мягкость Старшины.
Мы с родителями молча шли домой, во время ужина отец все также молча смотрел на меня. Я не выдержала:
– Отец, что я сделала?
Он немного помолчал, потом наставил на меня вилку, словно указательный палец:
– Пока ничего…
Больше он ничего не сказал, я постаралась быстрее доесть, прибрала на кухне, еле дождалась, когда все закончат есть, и помыла посуду.
– Всем спокойной ночи!
***
В нашем поселке никто не получает денег, хотя как они выглядят и как ими пользуются, я в курсе. Я ж не тупая (еще одно запретное словечко). У нас есть книги. К тому же мы продаем мясо и лишние сельхоз продукты горожанам. Всё это отвозят на базар и деньги тратят на общие нужды – закупки товаров в магазин, ремонт домов и общих зданий. К моему сожалению, очень редко на покупку книг.
