– Душа моя, сделаю, как угодно, тебе будет. Не мучай себя, и вовремя отправляйся ко сну, – я опустил платок в Ее ладонь и повернулся в сторону салюта, что имел схожесть с тюльпанами, распускавшимися на черно-синем августовском небе.
Она на мгновение коснулась моей руки, сжала пальцы и коротко, как позволяла только наедине со мной, присела в полусерьезном шутливом реверансе.
– И если кому вздумается дурно отнестись к тебе, то незамедлительно пиши об этом. Отправляй написанное с Остапом и береги себя при любой возможности. Могу ли я на это надеется?
И она грустно улыбнулась. Замолчала, а потом, взвесив внутренние тягости, добавила:
– Бумаги столько в имении вашем не имеется, дорогой Николай Петрович.
Теперь уже мне захотелось обратить беспомощность свою в слезы. Но могли ли они помочь в борьбе со Светом, где долженствовали статусы и лицемерные приличия, насажденные тем, кто ни разу в жизни не имел глубокой сердечной привязанности
Алевтина Павловна подняла глаза от дневника в бордовом переплете и, словно выйдя из забыться, поспешила нас приструнить:
– Давайте жить дружно, ребята. Еще кот Леопольд так говорил, поэтому каждый займется своими делами. И, Рузиль, заходи в пятницу, я печенья напеку. И кружку захвати, – старушка приподняла руку в останавливающем жести и покровительственно на нас посмотрела сквозь стекла очков.
Рузиль фыркну, махнул рукой на прощание и, шаркая тяжелыми грязными кроссовками уверенностью попадающих под определение «говнодавы», вышел из комнаты.
– Я…– хотела было начать оправдываться, но старшая коллега меня прервала, знаком подзывая к себе.
– Гляди что, Рита. Мы с тобой так забегались, так закрутились, что про дневники и забыли. А что, если не зря письмо лежало между этими страницами? Что если конверт открыл тот, кто украл вазу?
Я нагнулась над дневником, залюбовалась аккуратным почерком графа, и подняла глаза на воодушевленную собеседницу.
– А ваза-то как связана с дневником?
– Она связана с посланием, указанием на тайное место. На то место, где возможно спрятано что-то важное. Например, драгоценности или еще какие-то картины. Ну? Рита! Все силы на ругань потратила что ли?
– Вы думаете, что мы ключ к кладу в руках держим. Как в «Коде да Винчи» каком-то?
Старушка наконец сняла очки и внимательно посмотрела на меня снизу вверх.
– И к кладу, и к преступнику, который пытается его найти. И наша задача найти секретную комнату Креза раньше него.
– Кого? Мы же комнату Шереметьева ищем, разве нет?
– Правда Рита, что же ты теряешься! Умная же девочка. Крезами Шереметьевых называли из-за их неимоверного богатства. Павла Борисовича – Крезом старшим, а его единственного наследника Николая – младшим. А вообще так императора в Древней Греции звали очень богатого. Так его имя с материальными обеспеченностью срослось, что даже устойчивое выражение появилось «Богат, как Крез». Ох, где ты только на лекциях была?
– Ясно, где, на подработке. Заикающиеся на лекциях преподы мне еду бы не купили, сколько бы я за ними ни конспектировала. А есть мне хотелось пару раз в день, выбор был очевиден.
На свое замечание я не получила никакой реакции, и вдохновленная внезапным предположением Алевтины Павловны вернулась за своей стол перекладывать перечни реставрируемой мебели. Увлекательнейшие документы, а я еще на трактаты античных философов жаловалась, вот где было веселье.
