Бумага мерно качалась от ветерка, моя начальница неторопливо, но точно сортировала данные, надписывая на новых папках указания. В комнате-пенале без окон оказалось необычайно много расписок и коротких заключений о ценных и не очень вещах: о землях, о доходах тех или иных уездов, о ценах, о количестве приплода у скотины. Все эти бумаги датировались восемнадцатым веком и были подписаны в основном Петром Борисовичем Шереметьевым. Складывалось ощущение, что некая часть комнаты в какой-то момент превратилась в склад, от содержимого которого не смогли избавится, излишне беспокоясь о ценной макулатуре. А вот вторая часть, та, что ближе к одинокому стулу, была заставлена аккуратными книгами в кожаных переплетах, полностью занимавшие немногочисленные полки. На дневники содержание томиков не было похоже в полной мере, напротив, это были вырванные фразы, сказанные кем-то при неясных обстоятельствах. Так среди безусловно дорогих записных книжек выделялись две достаточно массивные, с красными обложками и золотыми обрезами. Шершавая пористая красная кожа потрескалась от перепада температур по корешку, но не потеряла презентабельного вида. Бумага, пожелтевшая от времени, сохранилась удивительно хорошо, ей удалось сберечь остатки терпкого аромата ландыша, кое-где заложенного между страницами. Витиеватый почерк уверенно струился по страницам, становясь все мельче с каждой новой записью. На последних листах второго дневника мне пришлось приглядываться к тексту, в котором говорилось о женщине.
Алевтина Павловна взглянула на красные фолианты и протяжно вздохнула.
– Неужели что-то о Жемчуговой! Даже не знаю теперь, как нам дальше молчать о таком. О сокровище бесценном.
К моменту нашего разговора я уже была неплохо осведомлена об истории бывших владельцев Кусково. Младший и единственный выживший сын основателя поместья Петра Борисовича, Николай после кончины родителя оказался самым богаты женихом в России после императора. Была у него странная для мужчины слабость – любовь к театру, в России того времени преимущественно крепостному. Молодой граф, обладающий несчетным количеством денег, мог позволить себе делать все, что хотел. А занимается он хотел исключительно театром. Танцы, постановки, оперы, балет. Лучшие костюмы, преподаватели для артистов из Европы, декорации, выполненные профессиональными художниками. И результаты работы здесь, в Кусково, представляли московской публике крепостные актеры, с малолетства взятые на обучение в графский дом, где учились этикету, языкам, поведению на публике. Источники утверждают, что крепостные актеры в образованности ничуть не уступали дворянам, а порой даже превосходили. Ну и, как говорится любовь зла, а запретный плод сладок- граф влюбился участницу труппы. Или же сыграло роль повальное увлечение идеями романтизма. Но подлинная причина не ясна, но факт остается фактом, граф влюбился в крепостную актрису, эту самую Жемчугову. Жили они счастливо, но не долго. О ней мало что известно, кроме того, что голос у нее был сказочный , а характер – кроткий. Мы, судя по всему, нашли неизвестные широкой общественности записи графа о ней. Кто говорил, что великие находки уже сделаны?
Алевтина Павловна аккуратно взяла в руки первый блокнот. Пролистала и остановилась. Вынула тоненький конверт с нарушенной сургучной печатью.
– Ну же, Алевтина Павловна, не томите. Что там? – я уже стояла за ее спиной.
