Один край поселения выходил в степь, а другой почти упирался в торчащие из земли каменные валуны. Участок между ними и последними дворами был засажен аккуратными рядами картошки.
Я, оставляя за собой шлейф горячей мелкой пыли, двигался по главной улице. Одноэтажные домики с хозяйственными дворами сменились двухэтажными строениями. Причём верхние этажи были возведены явно уже после Великой Катастрофы. Об этом свидетельствовали мощные сваи, поддерживающие несущие перекрытия постройки между этажами. Где-то это были толстые брёвна, обработанные противокоррозионным раствором, а где-то бетонные сваи, явно вывезенные с так и не оконченных строек мёртвых городов.
Если честно, я практически не помнил это поселение. Либо мы с Насипом никогда через него не проезжали, либо оно очень сильно изменилось. Судя по вывескам над каждым двухэтажным домом, люди здесь жили достаточно комфортно. Во всяком случае, у них имелись прачечная, постоялый двор и даже развлекательное заведение. Пару раз мне попались указатели на автомастерскую и заправочную станцию, которая должна была оказаться как раз где-то по пути моего следования.
Бегущие за УАЗ-иком собаки вскоре отстали, видимо, проводив его до границ своих владений. Мне попались несколько пожилых людей, сидящих в тени небольших деревьев рядом со своими домами.
Судя по всему, поселение было интернациональным. Что ж, это было вполне логично. Близость караванного пути давала о себе знать. На оконных ставнях многих домов, выкрашенных голубой краской, красовался казахский орнамент, выполненный золотым цветом. Порывы горячего ветра приносили характерный запах навоза, а так же приглушенное мычание и блеянье домашней животины.
Широкая дорога в скором времени плавно перешла в пыльное раскатанное пятно, на краю которого стояло одинокое одноэтажное здание из силикатного кирпича. Судя по копоти, крепко въевшейся в раствор между ними, его очищали уже после удара Катастрофы. А вот стёкла, похоже, были родными. Я давно таких не встречал. Огромные квадратные оконные проёмы размером примерно два на два метра были заложены цветной разнобойной мозаикой синих и зелёных стеклянных блоков размером чуть больше ладони.
Всё пространство перед постройкой было покрыто следами шин и копыт животных. От последних осталось огромное количество лепёшек и небольших зеленоватых куч, высыхающих под палящими лучами солнца.
Закончив беглый осмотр, я уже хотел прибавить газу и проехать мимо, так как последний указатель заправки явно направлял меня намного дальше. Но большая вывеска над дверью здания всё-таки скорректировала мои планы.
– Глубокий погреб. Ледник. Холодная вода, – прочёл я вслух хриплым голосом и плавно повернул руль, сбавляя скорость.
Нарваться на ледник было настоящим везением. К тому же я был вынужден признать, что явно отклонился от изначально задуманного маршрута. Сколько бы я не напрягал память, так и не мог припомнить наличие ледника в этой области. Несмотря на верный вектор движения, похоже, я сильно от него отклонился.
Но, как говорил Сарсеныч, нет худа без добра. Ледники встречались нечасто, а их пользу невозможно было переоценить. Когда небо пыталось расколоться на множество кусков, а чёрная сажа покрыла всё вокруг, наша Земля тоже начала меняться. Многие называли это явление «перерождением». Внутри неё образовались большие полости, вызванные никому не известными аномалиями.
