В этих странных пузырях всегда нарастал лёд. Красивый, чистейший лёд. И сколько бы его оттуда не выгребали, он всегда появлялся вновь. Талая вода из этого льда обладала настоящими целебными свойствами. Раны, промытые ею, переставали гноиться и затягивались значительно быстрее. Для питья она тоже годилась, значительно улучшая общее состояние организма, увеличивая выносливость и прибавляя сил. К сожалению, процесс намерзания льда был очень долгим, как следствие, такая вода имела весьма ощутимую стоимость. Так что попросту её никто не тратил, приберегая для особых случаев или крайней нужды. Впрочем, иногда можно было порадовать себя кружкой кристально чистой талой воды.
Я тут же представил, с каким удовольствием смочу обрывок ткани и приложу к расцарапанной ноге. Во время одной из остановок среди опустевшего безымянного посёлка я случайно наступил на кусок деревянного бруса, прикрытого пожухлой травой. Как оказалось, он лежал на краю небольшого углубления.
Увесистая деревяшка, поднятая весом моего тела, тут же хитро вывернулась и сильно ударила меня по голени. Вдобавок ко всему, штанина видавших и лучшие времена брюк не выдержала и разошлась по шву так, что старый кусок древесины ободрал мне кожу и оставил добрый десяток грязных заноз. И это хорошо ещё, что в брусе не было ржавых гвоздей. Тогда я подумал, что это тонкий намёк от высших сил, что мне следует быть более острожным в заброшенных посёлках и штаны новые тоже не помешают.
Случилось это пару дней назад. Занозы я давно удалил, а царапины промыл остатками самогона, на которые у меня были совершенно другие планы. Всё вроде обошлось, но ушибы и коросты периодически напоминали о себе неприятным зудом, иногда сильно отвлекающим от дел.
Тем временем несколько мальчишек, играющих на большой куче речного песка, с любопытством уставились на меня. Похоже, полуденное солнце нисколько их не смущало. Они увлечённо скакали по песку, выискивая особо крупные, отшлифованные водой камешки, и складывали их в старый блестящий железный чайник без ручки. Что ж, дети оставались детьми во все времена.
– Дяденька, а вы откуда? – по-хозяйски и с лёгким вызовом бросил мне самый старший из них.
На вид мальчугану было лет восемь, видимо, он и являлся предводителем всей этой компании. Остальные ребята были явно младше его.
– Издалека, – улыбнулся я, выбираясь из машины и хлопая дверцей.
– А что у вас на голове? – с нескрываемым любопытством протянул самый маленький, почёсывая зарастающие коросты на голых коленях.
– Это ковбойская шляпа, – поспешил ответить предводитель детворы с очень умным видом, чем вызвал уважительное покачивание голов своих товарищей.
– Верно, ковбойская шляпа, – кивнул я, заглядывая в импровизированный кузов УАЗика, сделанный мной вместо второго ряда пассажирских сидений.
– У нас такие шляпы не носят же… – то ли с вопросительной, то ли с утвердительной интонацией протянул ещё один мальчишка, пересыпая из ладони в ладонь горсть камешков.
– Вот что, молодежь… – протянул я, доставая из дорожной сумки красный пластиковый грузовичок. – Это вам, камешки возить к чайнику.
В глазах компании тут же появился заинтересованный блеск. Самый маленький, с ссадинами на коленях, даже спустился с вершины песчаной горы и сделал несколько шагов в мою сторону.
– Э, Бауржан, стой, тебе говорю, – остановил его старший и, поспешно обогнав малыша, подошел ко мне, взявшись за кабину протянутой игрушки.
