– Вы же не поспали совсем, – обеспокоенно протянул я. – А день будет долгим.
– О, я знаю, какими долгими и жаркими бывают дни в этих краях, – кивнул путник. – За меня не переживай. Уважаемый Анарбек выделил мне место в своей повозке на первом ярусе. Так что я превосходно высплюсь во время пути.
Я согласно кивнул и, потянувшись, осмотрел расположение нашего каравана. Светало прямо на глазах. По всему лагерю тусклыми красноватым огоньками мерцали прогоревшие за ночь костры. Слышались приглушенные разговоры и деловитые окрики охранников, начинающих сматывать провода. В загоне фырчали мулы, ожидая утренней кормёжки. Из повозок выбирались люди с заспанными лицами, чтобы умыться и привести себя в порядок.
Я очень любил это время суток и то особое настроение, которое буквально витало в воздухе. Это было странное чувство, словно вся окружающая тебя реальность является не такой уж и реальной. А ещё я любил вот такие душевные истории, рассказанные под треск веток в костре. Иногда в такие минуты мне казалось, что я физически ощущаю, как время замедляет свой бег, и в окружающем мире не остаётся ничего, кроме языков пламени и голоса рассказчика.
Да, история путника мне очень понравилась. Чем дольше я его слушал, тем больше слова старика начинали оживать в моей фантазии. Со временем я мысленно заменил персонажа этой истории на самого себя. И вот это уже не молодой Коновальцев, а именно я гнал через степь побитый УАЗ-ик. И уже я вынужден был принимать непростое решение: помочь девушке или же спокойно продолжить путь.
Но история оборвалась сразу же после завязки, оставив в моей фантазии интригующую недосказанность. Будто мне дали лишь краем глаза взглянуть на ту самую прекрасно выполненную картину, но при этом оставили закрытой большую её часть. Так что любопытство не давало мне покоя. Но у меня были весьма конкретные обязательства, которые следовало выполнять.
Я присел на колени и стал перекладывать с земли в рюкзак своё мелкое барахло. Надо было ещё успеть привести себя в порядок, освежиться и зажевать пару листков переродившегося щавеля, прекрасно очищающего зубы и освежающего дыхание. А ещё унести на кухню все грязные плошки, оставшиеся после ужина.
Рассвет уже окрашивал розово-оранжевым свечением тонкую полосу на горизонте. Самое опасное предрассветное время только что миновало, и смена обещала быть спокойной. Мне предстояло просто следить за тем, чтобы не произошло ничего подозрительного, пока караван сворачивается после ночёвки и готовится выдвинуться в путь.
Я был этому очень рад, потому что как раз будет время поразмышлять над услышанной историей. Все караванщики знали, что если никаких неприятностей не произошло во время движения, то именно предрассветные сумерки становятся вторым по степени риска временем суток.
С наступлением ночи можно опасаться только диких хищников. А вот в предрассветной прохладе вполне могли появиться звери и похуже. Те же бандиты. Расчёт был прост. Большинство людей в это время всегда спит самым крепким сном. А время реакции тех, кто бодрствует, значительно хуже, даже несмотря на огромное количество выпитого тонизирующего отвара.
Впрочем, я не особо переживал за это. Главное было не позволять себе комфортно обустроить свой пост, чтобы не было соблазна случайно задремать. К тому же смены в караване Уджаева были рассчитаны так, что времени на отдых вполне хватало. Так что каждый заступающий на пост охранник всегда был бодр и свеж. Если только не сидел всю ночь у костра, слушая истории загадочного путешественника.
